Фрауке Шойнеманн - Секрет еловых писем

– Киррра, как хорррошо, что я наконец-то здесь. Я буду помогать твоей маме, чтобы тут наконец воцарррился порррядок!

Кира пожала плечами:

– Бабушка, к сожалению, я уже не понимаю по-русски. Говори со мной по-немецки.

Мяв – какая вопиющая ложь! Я ведь побывал в теле Киры и знаю, что она прекрасно понимает русский язык. Почему же она не хочет признаться в этом? Может, ей просто не понравилось, что сказала бабушка? Что она наконец-то позаботится о порядке? Даже я, кот, понял ее слова. И мне тоже не понравилась такая перспектива. Лично я считаю, что с порядком у нас все нормально.

Бабушка вздохнула:

– Забыла рррусский? Ой-ой, это сквер но! Я буду тебя учить.

– Спасибо за предложение, бабушка, но мне хватает школьных занятий. – Кира проговорила это весело, но решительно.

Бабушка снова вздохнула:

– Ну ладно. Тогда потом. Теперь кот!

Что?! Как?! Кот?! Да вот я, тут! Бабушка пронзила меня взглядом и похлопала ладонью возле себя:

– Уинстоооон! Ко мне!

Святые сардины в масле! Этот голос не терпит никаких возражений! Но мне плевать! Не люблю повторять одно и то же, но все-таки придется: Я НЕ СОБАКА!

С подчеркнутой небрежностью я спрыгнул с дивана и не спеша направился в коридор.

– Уинстоооон! Ко мне!

Я продолжил свой путь. Моей целью была кухня. У меня за спиной обрушилась целая лавина оскорбительных русских слов. Фи! Я даже не повернул головы. Если она думает, что я позволю себя воспитывать, то она ошибается.

Возле кухонной двери меня догнала Кира:

– Уинстон, я прекрасно тебя понимаю. Но, к сожалению, у нас сейчас и без этого до статочно проблем. Представь, что будет, если мы в разгар нашего расследования еще раз попадем под домашний арест. Или если тебе больше не позволят выходить со мной на улицу. Будет катастрофа! Поэтому не надо конфликтовать с бабушкой. Пожалуйста, сделай так, как она говорит!

Я возмущенно фыркнул. С какой стати я должен изображать из себя дрессированного кота, если сама Кира не делает того, что хочет ее бабушка?!

– Да, ты прав! Я и сама была далеко не образцом послушания, когда притворилась, что уже не понимаю по-русски. Но это была вынужденная мера, для самозащиты! Иначе мне точно пришлось бы все время говорить с ней только по-русски. А у меня от этого болит горло. Я уже отвыкла от этого.

Гром и молния! Какая глупая отговорка! Я сердито сверкнул глазами.

– Честное слово, Уинстон. Так и есть! – Она ласково почесала мне брюхо. Муррр! Какое блаженство! Разве можно после этого сердиться на Киру? Я громко замурлыкал. – Ну вот видишь? Дружба? Прочь все обиды? Слушай, Уинстон, прошу тебя, делай в ближайшие полчаса то, о чем просит бабушка. Тогда она будет довольна – и мы тоже. Договорились?

Ну хорошо. Я согласен. Но вот так, без подмазки, дела не делаются. Я подошел к кухонной двери, открыл ее лапой, сел перед своей миской и выжидающе посмотрел на Киру. Посмотрим, угадает ли она, что я хочу этим сказать. Она засмеялась:

– Ладно, Уинстон. Конечно, тебе полагается за это маленький гонорар. Если будешь умником, завтра тебе достанется дополнительная порция пельменей. Утром мы их приготовим.

Что ж, другое дело! И почему Спайк решил, что кошки и дети не могут понимать друг друга? Наоборот – прекрасно могут!

Мееедленно-премедленно я тронулся с места и поплелся в гостиную, где меня уже ждала бабушка:

– Смотррри у меня, дррружок! Я тебя еще научу манерррам!

Оп-па! Значит, она твердо решила обучить меня хорошим манерам. Во всяком случае, так она говорит. Ладно, за порцию восхитительных пельменей я сделаю довольную мину. И когда она снова похлопала ладонью рядом с собой и рявкнула «Сюда!», я прыгнул и уселся возле нее. Бабушка довольно улыбнулась. Кира, вошедшая в гостиную следом за мной, притворилась, что страшно удивлена, вытаращила глаза и сказала:

– Вот это да!

– Вот видишь, Киррра! Все получается! Хоррроший кот! – Она почесала меня за ухом, и я это стерпел. Не только стерпел – я даже замурлыкал. Да-да, я лицемер. Но пельмени слишком вкусны, чтобы отказываться от них из-за глупых принципов!

– Так, Уинстооон, когда услышишь слово «Корзинка», тогда беги и ложись в нее.

Ну уж нет! У нас тут все-таки не цирк. Я сразу перестал мурлыкать. Кира моментально заметила мое возмущение, потому что наклонилась ко мне и шепнула: «Пельмени». Ну что ж! Но это изысканное лакомство я зарабатываю действительно потом и кровью!

– Корзинка, Уинстооон! – скомандовала бабушка. Я спрыгнул с дивана и понуро засеменил на кухню, где улегся в свою корзинку – комедия, недостойная кота-аристократа! И лежал, пока бабушка не появилась в дверях, чтобы убедиться в своем феноменальном успехе.