Фрауке Шойнеманн - Спасти Одетту

– Да уж, надеюсь, она не угодила в лапы того подлого охотника, который уже давненько тут ошивается и палит во все без разбора, – сказал Петерле с весьма озабоченным видом.

Охотник?! Палит без разбора?! В мою Одетту стреляли, как в Пат с Паташоном?! Святые сардины в масле! Неужели мой кошмар воплотился в реальность и этот коварный охотник и правда причастен к исчезновению Одетты?! Неужели он ее похитил?!

– Не вешай нос, Уинстон! Мы найдем Одетту, – попыталась утешить меня Кира. – А если она и правда попала в лапы к этому охотнику, мы его выведем на чистую воду, обещаю! Все будет хорошо!

Кира нежно почесала меня за ушками и погладила брюшко, но я все равно чувствовал себя ужасно. Это как проснуться утром и обнаружить, что солнце не взошло и на улице по-прежнему царит непроглядная тьма. Ужасно, просто ужасно!

О’Нелли сочувственно заблеяла. Цирковая коза, видимо, наблюдала за моими поисками, и любопытство привело ее к нам с Кирой.

– Уинстон, Кира права. Мы обязательно найдем твою подругу, даже если ее где-то прячет тот злодей. Он не сможет скрывать ее от нас вечно!

Следом прибежали и Пат с Паташоном. Они тяжело дышали, высунув языки. Видимо, тоже спешили меня утешить. Святые сардины в масле, этого только не хватало! Уинстона Черчилля утешают цирковые псы! Какое унижение! Я еще сильнее повесил голову, хотя сильнее было уже некуда – усы и так подметали пол.

– Ай-ай-ай, на твоего кота прямо без слез не взглянешь! – заметил Лукас, который только что тоже подошел и остановился рядом с Кирой. – Кажется, он и правда сильно переживает из-за этой белой кошки.

Кира кивнула:

– Ну конечно! Это же его подруга!

Лукас усмехнулся:

– Его подруга?

– Вот именно, – подтвердила Кира, – его подруга и большая любовь.

Хорошо, что я в тот момент смотрел в землю и что моя мордочка покрыта шерстью. Ведь иначе все бы увидели, как густо я покраснел. Ужасно не люблю, когда мою личную жизнь обсуждают со всякими незнакомцами. Тем более с любителями пони!

– Ха-ха-ха! Большая любовь! – рассмеялся Лукас.

Что он себе позволяет?! Неужели он потешается над моими чувствами?!

– Что в этом смешного? – задала ему Кира тот же вопрос.

– Ну, большая любовь … речь же о кошках.

– Хочешь сказать, что любви между животными не бывает?

– Э-э-э… ну да…

Кира посмотрела на Лукаса очень-очень строго:

– Конечно, бывает! И поэтому мы очень постараемся найти Одетту как можно скорее. Итак, где живет этот охотник?

Лукас пожал плечами:

– Точно не знаю. Может быть, это вообще все слухи. Вроде бы это кто-то не из местных – так считает мой отец. Один из тех, кто по выходным приезжает сюда поохотиться. Его до сих пор никто толком не видел. Сплошные загадки.

– А это вообще разрешено? Просто так приезжать сюда и стрелять в зверей? – возмущенно спросила Кира.

– Просто так – конечно, нет. Для этого требуется лицензия на оружие, лицензия на охоту и к тому же нужно арендовать охотничье угодье. Если все это у тебя есть, то ты имеешь право стрелять дичь. Правда, если тебя поймают на каких-нибудь нарушениях, то могут отнять все эти документы, тогда и ружье придется сдать и в диких зверей уже не постреляешь. А так охота считается обычным хобби.

Пат с Паташоном тяжело задышали, О’Нелли покачала головой:

– Oh dear ! О боже! Некоторые люди просто ужасны! Что это за хобби такое – стрелять в ни в чем не повинных зверей?

Когда коза права – она права!

Мне эта идея тоже показалась ужасной – несмотря на то, что я кот и по натуре хищник, то есть охотник. Или, по крайней мере, должен таковым быть.

– Но с какой стати охотнику ловить Одетту? – размышляла Кира вслух. – Кошка – это ведь не заяц.

– Закон разрешает стрелять в кошек, если те охотятся в дикой природе, – объяснил ей Лукас. У меня холодок пробежал по спине. Охота в дикой природе! Значит, приличной кошке теперь и мышей ловить нельзя? Надеюсь, речь все же о чем-то другом, иначе Одетта в большой опасности!

– Но Одетта не охотится в дикой природе! – воскликнула Кира.

– Понятное дело, нет. Но среди охотников попадаются и нечистые на руку, и эта лазейка в законе для них просто находка.

Кира почти задохнулась от негодования:

– Бедная моя Одетта!