Борис Васильев - Щит и меч, № 4, 1995 (сборник)

Компания Валентину не понравилась, но и отказать он не имел права, и он сказал как можно безразличнее:

— Моститесь, место не куплено.

Ответ парням тоже не понравился. И когда им принесли закуску и они выпили, тот же рыжий спросил требовательно:

— Послушай, дядя, ты еще долго намерен здесь рассиживать? Нам поговорить надо.

Взвинченный и без того дневными неудачами и этой компанией, вторгшейся в его уединенный мирок, требующий успокоения, обдумывания ситуации, Валентин не стал выбирать деликатных выражений:

— Послушай, сосунок, коль ты назвал меня дядей, будь любезен разговаривать со мной на «вы». Это во-первых. Во-вторых, я вас не приглашал за этот столик, и буду сидеть здесь столько, сколько сочту нужным.

— Эдик, а этот дядя не здешний, — сказал с усмешкой приятель рыжего.

— Ты откуда, дядя? — будто бы удивился рыжий, забыв спросить об этом ранее.

— Оттуда, где вы еще не были. А если попадете, уверен, такими героями выглядеть не будете.

— А он, видимо, летчик, — кивнул на кожаную куртку Валентина приятель рыжего. — Смелый. И о нас ничего не слыхал.

— Ничего, скоро услышит, — заверил рыжий и, выпив еще рюмку, перегнулся через стол к Валентину. — Вот что, дядя, даем тебе десять минут. Доедывай, расплачивайся и уе…

И Валентин не сдержался. Кулак сам, в мгновение налившись свинцом, взметнулся над столом и ударил рыжего в подбородок. Удар был настолько сильным и ошеломляющим, что рыжий отлетел от стола, опрокинул стул и грохнулся на пол. Приятель его схватился было за вилку, но Валентин успел поймать руку и так крутнул ее, что парень взревел от боли и выронил «оружие».

Девицы оглушительно завизжали, к столу прибежали официантка, посетители из-за других столиков.

— Милицию, милицию! — закричал кто-то.

— Не надо милицию, — вдруг вмешался солидный, элегантно одетый мужчина. — Они первые начали и получили по заслугам, — кивнул он на все еще лежащего на полу рыжего, у которого изо рта сочилась струйка крови, а его друг нянчил вывернутую руку и жалобно скулил.

Подошел директор ресторана, которого нетрудно было узнать и без униформы, — килограммов под сто коротышка с профессиональным брюшком и дряблым тройным подбородком.

— В чем дело? — строгим начальственным голосом спросил он, окидывая столпившихся.

— Ничего особенного, — успокоил его элегантно одетый мужчина. — У молодых людей не хватило слов объясниться. Они больше не будут. Так? — обратился он к все еще скулившему парню. Тот согласно закивал головой. — Помоги своему приятелю и убирайтесь. А вы, — обратился он к Валентину, — идемте за мой столик, счет вам туда принесут…

Так Валентин познакомился с начальником снабжения геологоразведывательных и золотопромышленных партий Семеном Семеновичем Фридниным, обаятельным человеком, умеющим с первого взгляда распознавать людей, располагать их на откровенность и доверяться ему. Он жил в той же гостинице, где остановился Валентин, и они провели вместе несколько вечеров. Узнав кое-что из жизни Валентина и его проблем, Семен Семенович неожиданно предложил:

— Есть у меня один знакомый командир авиаотряда. Могу порекомендовать. Лихие крепкие летчики ему нужны. Но сразу должен предупредить: задания придется выполнять необычные и даже порой рискованные. Сами понимаете, какое сейчас время. Выбить продовольствие, оборудование, снаряжение не так-то просто. Со всеми нужен определенный контакт, точнее сказать, сделка. Приходится вертеться, идти иногда на нарушение закона… Дисциплина в отряде железная. Слов «не могу», «не хочу» не существует… Если устраивает вас такой вариант, замолвлю словечко…

Мог ли Валентин раздумывать! Лишь бы снова летать, чувствовать повиновение винтокрылой машины, дышать воздухом неба! Это был последний шанс. Теперь такого шанса не будет — теперь он преступник, которого уже, наверное, ищут повсюду…

Валентин окинул взглядом приборную доску. Стрелка авиационных часов бежала по окружности, отсчитывая прожитые секунды, минуты, сутки… Сколько их отпущено еще Валентину?.. Первый час, пора идти. Тащиться семь километров до землянки по глубокому снегу с поклажей нелегко. Надо бы и аккумулятор снять, электрический свет не чета керосинке — ни копоти, ни запаха. Но придется отложить до другого раза. Хорошо, что он предусмотрел все заранее. Что бы он делал без лыж, без ружья, без всякой бытовой и даже парфюмерной мелочевки? Бриться теперь не придется, а за зиму какая бородища отрастет, если ее не подстригать.