Борис Васильев - Щит и меч, № 4, 1995 (сборник)

— Да вы что, — заблажил солдат, — я непьющий.

— Непьющих, как сказал великий актер, не бывает, — насмешливо оборвал его Кувалдин и снова приблизил к его горлу нож. — Ну!

И водка забулькала в горло солдата. Он сделал перерыв, глотнул воздуха и, подгоняемый острием ножа, допил до конца.

Кувалдин убрал от горла нож, взял бутылку, выбросил ее, приоткрыв дверцу. Закурил. Затянулся несколько раз с наслаждением и вдруг, охватив шею парня руками, стал давить. Парень задергался, захрипел и вскоре затих.

— Заканчивай, — сказал Кукушкину, вылезая из машины. — Вон в то дерево. Да не бойся, посильнее. Даже если загорится, пожара тут не будет…

В Хабаровск они добрались поздно вечером. Здесь у них имелись знакомые с квартирой, Кувалдин на ней уже бывал, и они отправились туда пешком.

Разыскать похитителя золота, зная ювелира, к которому оно попало, для Кувалдина и Кукушкина было делом несложным. Прежде всего надо было поговорить «по душам» с Глузбергом. А вот подобраться к старому еврею оказалось непросто: и офис, и квартира охранялись лихими парнями, вооруженными и защищенными современной сигнализацией. Оставался один путь — перехватить, когда поедет домой или на работу.

Кувалдин разработал план, подключив к операции троих сообщников, переодетых в милицейскую форму.

Утром за завтраком они услышали сообщение по местному радио, что ночью, при возвращении домой из ресторана, убит известный в городе бизнесмен Сидоров, что городская прокуратура и милиция ведут поиск убийц, скрывшихся на двух иномарках черного цвета.

— Вот так пироги, — поставил на стол недопитую чашку кофе Кукушкин, — придется отложить операцию.

Кувалдин не ответил. Молча закончил завтрак и повеселел, что редко с ним бывало.

— Надо смотреть в корень, Кукушка, — сказал назидательно. — Видно, родились мы с тобой под счастливой звездой, что такое случилось. Теперь подставные нам ни к чему, используем нашего друга-лейтенанта из муниципалки. Одевайся.

Из телефона-автомата он позвонил в муниципальную милицию. «Друг» как раз находился там, на утренней планерке, договорился встретиться с ним на Карла Маркса у центрального универмага.

— Хочешь заработать миллион? — с ходу предложил Кувалдин.

— Смотря какая работа, — усмехнулся лейтенант.

— Не пыльная, не грязная и, главное, без всяких правонарушений: надо задержать одного ювелира, кое-что выяснить у него. В свой офис на Серышева он ездит к одиннадцати. У него — телохранитель. Наверняка и шофер вооружен. Так что придется взять помощников. Им тоже по миллиону. Телохранители нам не нужны, а с ювелиром придется поговорить. Вы берете его у перекрестка на Калинина, передаете нам на Комсомольском.

— А помноголюдней улицу не нашел? Тоже мне стратег. Готовь пять лимонов и ювелир твой. Заберешь его на стадионе, у бассейна. Только чтоб без шума и пыли, как говорил великий Папанов…

Глузберг, когда его вывели из милицейской машины, еле держался на ногах: лицо было бледное, руки тряслись, и глаза смотрели безумно, бегали с одного человека на другого, губы шевелились, желая что-то сказать, и не могли. А вид штатских громил и вовсе привел его в шоковое состояние.

— Он, кажется, в штаны наложил, — сказал с усмешкой лейтенант. — Желаю успехов. — Сел в машину и укатил.

Кувалдин открыл дверцу «Жигулей», взятых напрокат за большую плату у знакомого, пригласил Глузберга.

— Садитесь. И перестаньте трястись. Вам ничто не угрожает, если ответите честно на наши вопросы. Мы из Федеральной службы контрразведки.

Глузберг с большим трудом втиснул свое грузное, дряблое тело на заднее сиденье, безвольно подчиняясь приказу и вряд ли улавливая смысл сказанного — губы все еще беззвучно шевелились и из горла вместо слов вырывался лишь хрип.

Кувалдин сел с ним рядом, достал из кармана золотой медальон, протянул на ладони ювелиру.

— Ваша работа, Семен Яковлевич?

Услышав свое имя, Глузберг будто очнулся, в глазах появилась осмысленность, и он, опережая прорезавшийся голос, закивал, потом хрипло промолвил:

— Да, моя.

— Вот и отлично. Хорошая работа, настоящего мастера. А теперь скажите, кто вам поставляет золото. В частности, вот это, из которого сделан медальон?

Глузберг нервно поерзал на сиденье — окончательно пришел в себя.

— Видите ли, я покупаю золото у разных людей. Зачастую мне приносят сами. Сейчас никому не запрещается ни покупать, ни торговать. Это золото мне принес мужчина лет тридцати пяти — сорока, симпатичный, с окладистой русой бородкой и усами. Сто граммов. По виду не промысловик, да он и сам признался — посредник. Я, разумеется, не стал допытываться, откуда золото, кто он, заплатил ему четыре миллиона четыреста тысяч, на том и расстались.