Борис Васильев - Щит и меч, № 4, 1995 (сборник)

Валентин снял ружье и, бесшумно скользя лыжами, пошел на запах, прикрываясь кустами.

Медведя он увидел метрах в пятидесяти, за трапезой: растерзанный кабан лежал у его ног, а вокруг виднелся истоптанный, изрытый снег — место схватки. Зверь стоял к нему боком, левой стороной, как раз под выстрел в сердце, но Валентин раздумывал, бить или не бить? Голодный, одинокий зверь столько гнался за добычей, и самому оказаться жертвой… Почему-то было жаль его.

Валентин хотел уже повернуть назад, видимо, скрипнул лыжей, и медведь услышал, повернулся к нему; угрожающе зарычав и оскалив пасть, двинулся на него. Валентин выстрелил. Раздирающий рев прокатился окрест. Раненый зверь поднялся на задние лапы, приготовился к прыжку. Валентин нажал на второй спуск. Медведя отбросило назад и он, хрипя и перебирая лапами, повалился набок. Добивал его Валентин из пистолета выстрелом в ухо. И зверь затих…

Вечером Валентин варил шурпу из медвежатины. А большой кусок свинины, который отрезал от добычи медведя, густо засолил. Теперь он был готов в дорогу. Оставалось только понадежнее запрятать золото. С собой он решил взять килограммов пять. В Уссурийске, куда он намеревался податься, остались друзья по службе на Воздвиженском аэродроме, у них непременно найдутся знакомые стоматологи, которые охотно купят золотишко.

Анатолий и двое оперативников, приданных ему в помощь, тщательно обследовали улицу за улицей тихого и уютного Уссурийска, частные дома, сдаваемые квартирантам, бывших знакомых Валентина, одиноких женщин, у которых мог приютиться беглец. Но летчик пока нигде не появлялся. А должен появиться, уверенно твердил себе Анатолий, другого пути у него нет. И прежний его коллега, друг, подождет. Терпения у него хватит. А то, что летчик не погиб и операция с похищением золота была хорошо заранее спланирована, следователь не сомневался. Оставалось установить, в какой мере причастен к похищению Валентин, что его заставило заключить преступную сделку с уголовниками? Если, конечно, он не стал их жертвой.

Почти каждый день он связывался по телефону с Щербаковым, но и тот пока ничего утешительного сказать не мог, советовал ждать.

Вдруг в самый канун Нового года Щербаков сам разыскал его.

— Ждите гостей, — сказал коротко. — Кувалдина и Кукушкина. Билеты взяли до Владивостока. Но могут сойти раньше и, скорее всего, у вас. В поисках прокурора и Иванкина. Похоже, те надули своих подельников…

Наконец-то! Группу Русанова усилили, и через три дня Анатолий со своим напарником, капитаном милиции Постниковым, увидели, как из поезда Хабаровск-Владивосток вышли двое прилично одетых мужчин с небольшими чемоданчиками, какие обычно берут командировочные. Высокий, с черными гусарскими усами Кувалдин и рыжебородый крепыш Кукушкин — бороду отпустил в последние дни, явно, чтобы не узнали. Их встретила молодая, лет двадцати пяти, женщина на черной «Волге», принадлежащей мебельному комбинату, и отвезла в гостиницу «Уссури». Там их поселили в разных номерах под другими фамилиями: Кувалдин превратился в Сиволапова, Кукушкин — в Королькова.

Анатолия удивила неосторожность преступников, граничащая с наглостью: разве не понимают они, что их ищут по всей стране и портреты разосланы во все отделения милиции? Правда, сейчас столько совершается преступлений и столько развелось преступников, что за всеми не уследишь. А Уссурийск — тихий городок, делать тут гангстерам, ворам нечего — под боком Владивосток, где есть чем и с кем разгуляться.

Первые же наблюдения за прибывшими подтвердили догадку Щербакова: Кувалдин и Кукушкин ищут Иванкина — навестили его знакомых летчиков и девиц, рыщут по городу, встречают мимо идущие поезда. Прокурора, видимо, искали другие люди в других городах. А возможно, и не искали. Как бы там ни было, дело прояснит лишь встреча с Валентином.

Валентин погрузил на санки, построенные собственными руками в длинные зимние вечера, рюкзак с продовольствием и золотом. Вместо предполагаемых ранее пяти килограммов взял он семь — уж очень далеко возвращаться, — накинул постромки из веревки на плечи и, встав на лыжи, тронулся в дорогу. По его расчетам, до ближайшей железнодорожной станции придется идти не менее недели. Правда, можно было срезать путь, но ему хотелось пройти той дорогой, которой он направил прокурора. Кукушкин сразу пошел на восток, тайгой. Без оружия и при таком холоде вряд ли он достигнет какого-либо стойбища или поселка. Даже если достигнет, к властям или начальству прииска не побежит — и те и другие его не пожалуют. У прокурора спастись еще меньше шансов, хотя Валентин и дал ему пистолет: к трудностям он не приспособлен, труслив и эгоистичен, а это в тайге тоже имеет значение. Если спасется, претензий к летчику у него быть не может: любой в их ситуации поступил бы также.