Людмила Грицай - Вода из колодца

— Видите ли, товарищ капитан, — мягко перебил сына Вениамин Солоневич, — моя сноха — жена Миши Стеллочка не смогла мне сразу сообщить. Поэтому мы всех подробностей не знаем.

— То есть вы не общались близко с братом в последнее время? — спросил Владимиров.

— Как вам это объяснить. У нас были некоторые трения… Сейчас я даже жалею, что проявил к нему определенную резкость. Знаете, я же старше. Вот привык как-то командовать, а теперь думаю, не стоило бы…

— Папа, у меня голова кружится, и сердце опять колет, — вдруг неожиданно пожаловался Семен.

Вениамин Солоневич вздрогнул.

— Товарищ капитан, простите. Сыну плохо. Он у нас болезненный. А тут все-таки такое горе. Мы должны вернуться в город. А беседу можно продолжить. Готов прийти к вам сразу же. Вот моя визитка, там все координаты. Буду рад помочь, но не сейчас.

И отец и сын с чрезвычайной поспешностью направились к своим машинам.

— Что-то они темнят, — заменил Левин, разглядывая силуэты уходящих. — Сердце у него колет, а сам за руль садится.

Тем временем во двор уверенно въехала какая-то новая машина. Из нее вышла женщина-водитель. Она увидела, как отец и сын поспешно садятся в свои автомобили, подошла и что-то сказала им. Машины отъехали, а женщина оглянулась и направилась к оперативникам.

— Пошли и мы туда же, — предложил Владимиров Левину, — думается мне, это тоже кто-то из родственников.

Его догадка оказалась верной. Уже через несколько минут они беседовали с женой покойного Стеллой Георгиевной.

Это была высокая дородная женщина лет пятидесяти, прекрасно ухоженная, в изящном костюме, со строго уложенной прической. Было видно, что она эмоционально подавлена, но, несмотря на вполне понятные переживания, Стелла Георгиевна вела себя очень достойно. Ее выразительные карие глаза смотрели прямо на собеседников, свидетельствуя об уме и силе характера.

Именно она провела Владимирова и Левина к большой беседке, которая располагалась в левой части двора около засаженных нежными ранними розами клумб.

— Приносим наши соболезнования, — начал свой разговор с хозяйкой дома Владимиров.

Он всегда был подчеркнуто вежлив, прекрасно понимая, что вступая в контакт с человеком с этих простых слов вежливости, он располагает его к себе.

— Но нам нужно поговорить с вами о произошедшем, тем более что вы были свидетельницей многого, поэтому сможете оказать нам помощь.

Стелла Солоневич кивнула. Медленно, но с логичной последовательностью она пересказала все то, о чем им уже говорил с утра Самарин: рассказала, что муж не планировал ехать на дачу, однако вечером он вспомнил, что оставил в своем кабинете в загородном доме документы. Решил съездить, чтобы забрать их. Содержание документов ей было неизвестно. По всей видимости, это какие-то рабочие бумаги. Обещал вернуться той же ночью. Но связь с ним пропала. Всю ночь она не сомкнула глаз, предчувствуя беду. Утром позвонила на службу мужу. Там его также не оказалось. Заместитель сначала уговаривал ее не поднимать тревогу, но потом согласился с приведенными доводами и вызвал милицию. Уже вместе они приехали сюда, открыли ворота, увидели автомобиль, а уже когда заметили, что входная дверь дома отперта, то тогда и поняли, что произошло что-то серьезное.

Далее Солоневич описала, как искали и нашли ее мужа, как увезли его в больницу.

— Я была рядом. Врачи сначала надеялись, что он, несмотря на раны и шок, сможет выкарабкаться, но к вечеру ему стало хуже, он ушел в кому, а спустя четыре часа умер. Потом провели вскрытие, оно показало, что у него было множество переломов, сопровождавшихся внутренними кровотечениями. К тому же он провел всю ночь в ледяной воде. Шансов выжить в таких условиях очень мало. Вот он и не смог.

Стелла Георгиевна замолчала.

— Мы уже встретились с братом вашего мужа и его сыном, однако они быстро покинули нас, так и не ответив на вопросы.

В глазах хозяйки мелькнул какой-то злой огонек, но она сдержала себя. Владимиров сознательно упомянул имя Вениамина Солоневича, уже догадавшись, что так спешно покинувшая их пара сбегали не от сотрудников милиции, а от гнева Стеллы, с которой, по всей видимости, не хотели встречаться.

— Понимаю, что вам трудно возвращаться к событиям прошлого дня, но, может быть, вы обратили внимание на еще что-то? И где те самые документы, за которыми приехал ваш муж?

— Честно говоря, не знаю. Я ведь уже сказала, что вообще не понимаю, о каких документах идет речь. Наверное, что-то было, но мне трудно об этом судить.