Людмила Грицай - Ловец снов

Межу тем Татьяна уже закончила свое послание. Она подняла на майора глаза, ее взгляд показался ему рассеянным и встревоженным.

— Что сама подписала себе приговор? — как-то небрежно произнесла она.

— Почему приговор. Приговор выносит суд. Это не в моей компетенции. Но вы можете идти. Вас потом вызовут.

Татьяна все поняла и, попрощавшись, вежливо удалилась.

Когда дверь за ней закрылась, Владимиров подошел к своему сейфу, где хранил кроме положенных бумаг много всякой всячины и налил себя небольшую рюмку коньяка. Спиртное он не любил. Но иногда нужно было расслабиться. Не «Новопассит» же ему пить. Хотя алкоголиком становиться не хотелось совсем. Так что коньяк он берег. Растягивал, как мог, хотя бы на месяц работы.

И все-таки это был трудный допрос. И вопросы еще остались. Поэтому в радостном волнении к начальству с докладом о раскрытии дела он не побежал. Решил сходить пообедать. Нужно было еще подумать. Да и дождаться Егора. Все-таки это он его вчера в Воскресенск отправил.

Когда майор вернулся после обеденного перерыва в свой кабинет, по внутренней связи ему доложили, что его дожидается посетитель. Имя посетителя почти ничего не говорило. Николай Петров. «А, да это же тот Николай, сосед, студент-медик», — догадался Владимиров и попросил проводить посетителя до его кабинета.

Николай не то чтобы вошел, а он прямо-таки вбежал к нему.

Растрепанный, бледный, с нелепо болтавшимся на шее шарфом он напоминал не двадцатилетнего студента, а какого-то несчастного дворового щенка, которого бросили на произвол судьбы.

— Я знаю, она здесь у вас была и во всем призналась, — сразу же без объяснений начал он. — Так вот я должен тоже рассказать.

— Хорошо, — спокойно продолжит Владимиров, — быстро понимая, что к чему. — Вы можете говорить. Я слушаю.

— Как-то глупо так получилось. Началось все с того, что мы искали квартиру, чтобы снимать в Москве. Да, кажется, так. И я хотел поближе к Тане найти, чтобы видеться с ней чаще. Нашли, квартира на первом этаже, а она на шестом живет. Даже в том же подъезде. Откуда я мог знать, что она с этим Славой знакома была. Да и понял я это сам только недавно. Шли мы с ней по улице. А тут она его увидела. И как ее подменили. Пока шли, общалась со мной более-менее, а тут только на него смотрит. А мне обидно. Я уж сколько раз хотел Славке сказать, мол, что ты девушку мою уводишь? Но он и не уводил, он так чисто по-приятельски больше. Уже решил квартиру новую искать, а Слава говорит, куда теперь искать: я жить-то буду только до лета, осталось несколько месяцев. Я и решил потерпеть до лета.

— Что же случилось в тот вечер? — спросил Владимиров.

— Слава с Олегом приехали. Сначала все ничего. Но тут Таня пришла. Не любил я, когда они виделись. Попросила его к ней зайти — компьютер посмотреть. Меня внутри всего передернуло. Я говорю ей, мол, сам сейчас схожу — посмотрю. А она не довольна. Говорю, давай, ключи от квартиры. Она дала, а сама все на Славика этого глядит. Я сгоряча поднялся в ее квартиру, к компьютеру даже не подошел. Так обидно мне стало. Вошел на кухню. А там лекарства лежат. Она снотворное принимала. Лучше бы другое выбрала. Нет, все это пила. Я упаковку одну схватил. Думаю, хоть сам выпью таблетки две. Завалюсь спать, чтобы ничего не видеть.

— А как так получилось, что снотворное выпил Слава?

— Да я ему сгоряча в стакан его кинул: решил — уснет, никуда не пойдет.

— А сколько там было таблеток?

— Не помню даже. В упаковке их шесть обычно. Вот я, кажется, все шесть и туда. Размешал.

— А шесть таблеток — это смертельная доза? — как-то горько поинтересовался Владимиров.

— Не должен он был умереть! — как-то отчаянно не сказал, а даже крикнул Николай. В пределах шести таблеток допустимо! Откуда же я знал, что Таня ему тоже четыре уже дала. Она сказала мне, что вам в этом призналась. Так десять и получилось. Да еще алкоголь этот.

— Да, — горько и безжалостно отозвался майор, — убили вы все вместе вашего товарища.

— Да не хотел я убивать, — хмуро отозвался Николай. — У меня в детстве собака была дворовая, — вдруг неожиданно продолжил он, — родители не хотели ее в квартире держать, а она на улице уже не жила, забежит в подъезд с людьми и под дверью моей скулит. Так вот мать что придумала: дала мне таблетки и говорит, мол, угости Дружка своего, он поспит немного, а потом мы ему новый домик сделаем — теплый, хороший. Так я своими руками щенка и усыпил. Он так и не проснулся. Его отец потом где-то закопал. А я рыдал аж три дня. До сих пор матери не простить не могу предательства такого.