Людмила Грицай - Ловец снов

Она замолчала, как бы собираясь с мыслями.

— А два года назад выхожу из квартиры, а мне навстречу Славка идет. Такой же, как и был красавец. У меня прямо сердце защемило. Все вспомнилось. А он даже не понял. Узнал, поздоровались. Подумала, может, сейчас я его получу. Я ведь лучше стала гораздо. Нравиться научилась. А он как нарочно на девчонок даже не смотрел, все смеялся, что они его в загс загонят. А у него карьера. Карьерист проклятый. Ведь привыкла уже без него. Нет, появился. Только меня дразнил. Но я, конечно, сдерживалась и с ним, и на людях. А тут с полгода сердце совсем разболелась. Вот, думаю, закончит он сейчас свою магистратуру, уедет с этим Олегом куда подальше, и потом я его вообще не увижу. А он даже никогда не узнает, как я мучилась из-за него.

— И вы решили его отравить?

— Зачем отравить? Травят так вообще-то ядами. Да и не нужен он мне мертвый. Он мне нужен был униженный, чтобы знал, кто кого. Я решила снотворное ему дать для того, чтобы в квартиру свою увести под любым нормальным предлогом. Он в квартире бы моей уснул, а я его в свою постель положила, сама бы легла рядом, а потом под утро ребят бы позвала, чтобы все знали, что не устоял Славка Коромыслов перед моими чарами.

— Ведь вы не одна живете? А родители? — спросил Владимиров, размышляя о тонкостях женской логики и женского ума.

— Что родители? — отозвалась Татьяна, пожимая плечами. — Они уже три года как развелись, а мать в ночные смены часто работает.

— И вы утверждаете, что таблеток было четыре, и это суточная норма, — вновь обратился Владимиров к самому важному в этом допросе вопросу.

— Да, я положила ровно четыре. Подмешала в колу. Он всегда кока-колу обожал. Знала, что ведь всю выпьет.

— А где вы оставили таблетки? Остальные я имею в виду.

— Да у себя на кухне. На столе. Они у меня всегда в уголке лежат. Мама знает, не берет.

— То есть вы взяли колу и пошли к ребятам в квартиру? Что дальше?

— Да что дальше? — отозвалась Татьяна, к которой, по всей видимости, возвращалось самообладание. — Я пришла туда, позвала Славу и сказала, что прошу его посмотреть мой компьютер хотя бы минут на пятнадцать. Он вроде бы согласился. Я ему уже в коридоре колу протянула. Он сразу открыл, выпил. А потом взял и не пошел со мной… Сказал, завтра. А что завтра. Для него завтра это так и не настало!

— Да, — отозвался Владимиров, — для него завтрашнего дня уже не будет.

— И вы думаете, что это я его убила?! — вдруг возмутилась Токарева. — Да я эти таблетки с тринадцати лет пью. Пока еще жива. Не хотела я его убивать. Да и не смогла бы. Нельзя умереть от такой крошечной дозы.

— Он был пьян, — сухо заметил Владимиров.

— Знаю, — отозвалась Татьяна. — Я потом уже поняла, алкоголь и барбитураты — вещь мало не совместимая, но все равно даже при опьянении от четырех таблеток он не мог бы впасть в кому. Даже бы ребенок в кому от такой дозы не впал. А тут парень здоровый. Поэтому хоть вы хитростью и выбили из меня эти показания, но я буду настаивать на своем. Я положила в колу только четыре таблетки.

— Есть вероятность, что на суде вам не поверят, — также сухо заметил Владимиров. — Он недаром сказал про суд, хотел посмотреть на ее реакцию.

Но Татьяна даже бровью не повела. Вот характер-то. Или, правда, вины за собой не чувствует.

— Знаете что, — спокойно продолжил Владимиров. — Я дам вам бумагу. Мой совет: пишите явку с повинной. Укажите, сколько таблеток вы положили, все пишите, как считаете нужным. Я вам не отец и не судья, чтобы разбираться в ваших сердечных делах. Но одно могу сказать: Слава Коромыслов мертв, а мы с вами здесь сидим и ведем светскую беседу. Поэтому в мои обязанности входит допрашивать вас, даже если вам это кажется неприятным.

И закончив свою тираду, Владимиров протянул своей собеседнице чистый лист бумаги.

Она ближе придвинулась к столу и стала писать. Брови ее чуть приподнялись, все лицо было сосредоточено и как-то трагически красиво.

— Слишком много сильных женщин вокруг этого Горемысла-Вячеслава собралось. Вот и не поделили они его, — подумалось Владимирову.

Между тем его мысль работала интенсивно, как никогда. Очень похоже, что Татьяна говорила правду. Она могла на самом деле положить в колу всего четыре таблетки. Как жалко, что он не эксперт-медик, чтобы точно сказать, может ли алкоголь и четыре таблетки этого барбитурата довести человека до комы. А, может, у парня было что-то вроде аллергии и это усилило смертельный эффект? Сложно понять.