Жан Рэ - Проклятие древних жилищ [Романы, рассказы]

В коридоре властвовал сильный сквозняк и бросал в лицо гравий и мелкие камни. Время от времени до них доносился грохот обвала. Они приближались к источнику света и вскоре увидели светлую полосу под приоткрытой дверью. Уинстон не постучал. Может, дверь распахнулась сама? Он увидел просторную келью с высоким потолком, освещенную пляшущим пламенем небольшой железной горелки. В полумраке поблескивали странные инструменты. Воздух был насыщен стойким запахом смолы и кипящих травяных отваров.

— Добро пожаловать, доктор Уинстон! — послышался низкий голос. — Ваш приход меня радует.

Рядом с огоньком на каменной скамье, скорчившись, сидел человек в просторной рясе с опущенным капюшоном.

— Вы знаете мое имя, сэр, — чуть блеющим голосом сказал врач, — я, увы, нет, но я счастлив, что Бог привел меня и моего сына к человеку. Я этому рад.

Послышалось негромкое ворчание:

— На скамье лежит высушенный папоротник, и ваш сын, ведь он еще ребенок, может прилечь. Вы голодны?

— Нет. Кстати, у нас есть запасы провизии.

— Я сейчас налью вам стакан вина, а потом мы побеседуем. Моей целью было завлечь вас сюда, в заброшенное аббатство.

Если доктор Уинстон был удивлен, то постарался не показать этого. Голос казался ему твердым и суровым, но приятным. Огонь под ретортой был усилен, и келью залил ослепительный свет. Уинстон с явным удивлением заметил, что келья выглядела хорошо сохранившейся среди печальных руин. В ней было множество бутылей, пробирок, каменных и стеклянных реторт и перегонных кубов.

— Спи, Джеймс, — посоветовал сыну отец, — мы в полной безопасности.

— Это действительно так, — кивнул мужчина в рясе.

Пользуясь светом горелки, он наполнил оловянный стакан и протянул гостю.

— Это прибавит сил и бодрости.

Уинстон без боязни выпил. По телу разлилось приятное тепло. Он ощутил прилив сил, словно долго отдыхал.

— Этим напитком нельзя злоупотреблять, — предупредил незнакомец, — он возбуждает нервы и гонит прочь сон, поэтому мальчик его не получит. — Он наполнил стакан из другого кувшина и протянул Джеймсу. Через несколько минут Джеймс глубоко вздохнул. Дыхание его стало ровным и спокойным. — А этот обеспечит добрый сон, дитя мое, — любезно сказал он. — Хорошо, — добавил обитатель руин, — то, о чем нам надо поговорить, не для детских ушей.

— Слушаю вас, сэр.

Таинственный человек не ответил.

Он застыл, уставившись на танцующее пламя. Внезапно выпрямился, и Уинстон почти испугался невероятному росту хозяина.

— Безумный монах! — невольно вскрикнул он.

Человек саркастически рассмеялся:

— Так меня называют. И это к лучшему, иначе мне было бы трудно держать любопытных вдали от моего жилища.

— Вы спасли меня и Джеймса от рук жандармов, — с признательностью прошептал Уинстон.

— Конечно, — сухо ответил хозяин, — потому что вы мне были нужны здесь.

— Вы опасный человек, но чего вы ждете от меня?

— Очень многого!

Голос стал холодным и резким. Рука гиганта поднялась, и сухое запястье указало на грудь доктора Уинстона.

— Вы были хранителем медной шкатулки, Уинстон.

— Боже правый! — вскричал доктор и удивленно вздрогнул.

— Почему вы не обеспечили ее сохранность?

Уинстон бессильно опустился на скамью рядом с заснувшим сыном и в отчаянии схватился руками за голову.

— Слишком поздно. Сэр, я вспомнил о ней, только миновав Шрюсбери. Но мог ли я думать…

— О чем?

— Что вы придаете ей такое значение. Я даже об этом не подумал.

— Вам известно, что в ней содержалось?

Доктор Уинстон удивленно покачал головой:

— Нет. Видите ли, сэр, в обычае нашей семьи было хранить ее, не интересуясь содержимым. Моя покойная супруга крепко придерживалась этой традиции.

— Расскажите подробнее, — приказал монах.

— Это довольно странная история, сэр. Быть может, вы слышали что-то о старом графе, докторе Олдсдорме?

— Говорили, он был ученым, но многие считали его попросту сумасшедшим!

— Он им не был, — возразил Уинстон, — а просто был странным. Моя дорогая супруга была его младшей дочерью. Я едва знал его. В первые месяцы после свадьбы он сообщил нам о желании уехать за границу. Кажется, в Святую землю. Перед отъездом он вручил шкатулку моей жене, сопроводив следующими странными словами: «Храни это до моего возвращения, ибо однажды я вернусь. Не отдавай ее в другие руки и не открывай. Если вы умрете до моего возвращения, передайте ее супругу, а позже, если понадобится, сыну. Вы несете за нее громадную ответственность». Он так и не вернулся. Моя дорогая супруга скончалась. Я продолжал хранить шкатулку, но должен признать, что особо не думал о ней.