Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 3. Дело опасной вдовы

Честное слово, мы сделали все возможное, чтобы спасти его. Ведь в скором времени мне бы представилась другая возможность лечить «Грегори Лортона», поэтому я не был заинтересован в его кончине. Но все же он умер, чего и следовало ожидать. Я выдал свидетельство о смерти, а через несколько недель Рода обратилась в какую–то нотариальную контору с соответствующими документами. Все остальное было проделано по закону.

— Какова была сумма страховки?

— Не очень большая, иначе бы ее так просто не получить. Если не ошибаюсь, пятнадцать сотен долларов.

218

— Страховка оформлялась в пользу Роды?

— Да. Грегори уговорил Роду застраховать жизни друг друга. Уверил ее, что намеревается застраховаться на пятьдесят тысяч, но для этого нужно пройти детальное медицинское обследование, поэтому для начала — всего на полторы тысячи. Ну а она застраховалась в его пользу на десять. Наверняка он бы убил ее и получил эти деньги, если бы не удалось просто выманить сбережения и удрать с ними.

— Надо думать, он перестал выплачивать взносы, как только они расстались? — спросил Перри Мейсон.

— Ну да, сделал первый, и все. Рода сама платила остальные. Та авиакатастрофа произошла через несколько месяцев после уплаты первого взноса. Свидетельство о смерти было заполнено примерно через год. Тогда Рода и получила деньги.

— Вы уже порядочно знакомы с Родой?

— Да.

— Пытались уговорить ее выйти за вас?

Доктор Милсоп покраснел.

— Неужели все это нужно?

— Да.

— Раз нужно… Да, я просил ее стать моей женой.

— Почему она отказалась?

— Она клялась, что не намерена больше выходить замуж. Что утратила веру в мужчин. Что была неискушенной простушкой, когда Грегори Лортон уговорил ее выйти за него. Его подлость убила в ней все эмоции. Теперь она посвятила жизнь уходу за больными. И про любовь забыла.

— И вдруг совершенно неожиданно вышла за сына миллионера?

— Мне не нравится, как вы это рисуете.

— Что и почему?

— Зачем вы называете его «сыном миллионера»?

— Но он действительно таков!

— Да, но Рода–то за него вышла совсем из других соображений.

— Откуда вы знаете?

— Просто знаком с ее психологией.

— Почему же она вышла за него?

— Все дело в том, что ее материнские чувства не получили естественной пищи. Ей надо было иметь существо, на которое она могла бы их излить. В этом слабовольном, изнеженном сыночке богатых родителей Рода нашла то, что искала. Не подумайте, будто во мне говорит ревность, но этот молодой человек — нравственный дегенерат. Он смотрел на Роду, как ученик смотрит на строгую учительницу, как ребенок на мать. Он воображал, что это любовь, а на самом деле это была потребность найти защиту… Она не задумывалась над такими вопросами, не помня себя от радости кого–то лелеять и пестовать.

219

— Понятно, вы возражали против этого брака.

Доктор Милсоп побледнел.

— Естественно…

— Почему?

— Потому что я люблю ее.

— Вы сомневаетесь, что она будет счастлива?

Доктор Милсоп покачал головой.

— Это просто невозможно. Сейчас она хитрит сама с собой, не желает разобраться в собственных чувствах. В действительности ей нужен муж, которого бы она любила и уважала. А материнские чувства тратила бы на настоящего ребенка. Природа требует своего, мужчина никогда не станет младенцем. Женщине нужен муж!

— Вы ей об этом говорили?

— Пытался.

— И она согласилась!

— Нет.

— Что же она сказала?

— Мол, я для нее всегда останусь только другом и говорю это все из ревности.

— Как вы поступили?

— Мне бы не хотелось распространяться на эту тему с незнакомым человеком…

— Мало ли чего вам не хочется… Не тратьте понапрасну времени, выкладывайте все.

— Наверное, это звучит напыщенно, но Рода мне дороже жизни. Я хочу сделать ее счастливой. Я люблю так сильно, что в моем чувстве нет эгоизма. Поэтому и не желаю омрачать ее, пусть призрачное, счастье своими сетованиями. Ее благополучие и покой — на первом месте…

— Итак, вы ушли с ее пути?

— Что же мне оставалось?

— А дальше?

— Она вышла за Карла Монтейна.

— Это помешало вашей дружбе?

— Ни капельки.

— Потом появился Лортон?

— Да, Лортон или Моксли, называйте, как больше нравится.

— Чего он хотел?

— Денег.

— Зачем?

— Кто–то грозил отправить его в тюрьму — за мошенничество.

— Вам известен характер этой аферы?

— Нет.

— А не догадываетесь, кто ему угрожал тюрьмой?

— Нет.