Миермилис Стейга - Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

Но отец ничего не говорил мне в ответ, только смотрел на меня любящими глазами, как смотрят на капризного ребенка. Однажды он молча вышел и оставил меня одну — две или три недели не показывался на глаза. Так что у меня было достаточно времени все обдумать. Тогда я поняла: я не Павлик Морозов, не слепая идеалистка и потому своего отца никогда не предам. Перевоспитывать его мне тоже не под силу. Я поняла: все, что он делает, предназначено мне — любимой и единственной его дочери. Все для меня и ради меня. Ведь он для меня всегда был и отцом и матерью. Отец очень хотел, чтобы я была счастлива. Он имел свои представления о счастье, какие разделяет большинство людей. Он считал, что счастье только в богатстве, позволяющем вести беззаботную и праздную жизнь. Он очень хотел, чтобы я была счастлива.

Ингуна тяжело вздохнула. Ей хотелось заглянуть Розниексу в глаза, чтобы прочесть в них его мысли. Но Розниекс сидел, отвернувшись. То, что рассказывала ему Ингуна, было трудно пережить. Умом он понимал, что иначе и быть не могло, но душа его никак не могла с этим согласиться.

Ингуна все поняла и, несмотря на это, продолжала:

— Теперь об аресте Мариса за изнасилование. Это режиссерская работа Эрики, а исполнение — Силава. Мой отец практически не возражал, потому что ситуация сложилась довольно опасная. Ведь вы оба со Стабиньшем уже почти подобрались к существу дела и могли операцию с «козлами» развалить. Вот почему вас обоих следовало как-то отстранить от дела. Ход был правильным, точно рассчитанным и привел к ожидаемым результатам. Вы со Стабиньшем были единственными достойными противниками отца. Он уважал вас.

Однажды он как бы невзначай спросил меня, не хочу ли я как адвокат вызволить Мариса из тюрьмы. Отец вообще никогда ничего не требовал категорически. Он только поинтересовался и напомнил, что Марис Спрогис ведь мой однокурсник и неплохой парень.

Я согласилась не сразу. Не хотела активно вмешиваться. А потом решилась и пришла к вам.

— Тогда же решили и меня заодно использовать, чтобы кое-что выведать о результатах расследования, — Розниекс, словно опомнившись, резко бросил Ингуне.

— А почему бы и нет? — глаза ее выражали и вызов и презрение. — Разве я не достаточно квалифицированный юрист? — Подавив свои эмоции, спокойно продолжила: — Никогда не надо себя обижать и слишком низко себя ценить, господин Розниекс. Меня тоже… Признаюсь, что отец делал такие намеки, но прямо ничего подобного не высказывал. Но после первой же встречи с вами я поняла, что эта мысль никуда не годится. О том, что план с Марисом Спрогисом удался, что дело успешно застопорилось и надолго, я поняла после разговора с Граудыньшем — следователем по особо важным делам и особо важным господином, — Ингуна не удержалась от иронии. — Мне оставалось только сделать обратный ход — заговорить зубы напыщенному Граудыньшу, разжечь сомнения по поводу стабильности доказательства вины Мариса и тем добиться прекращения дела. Отец помог бы телефонным звонком сверху — как бы реагируя на жалобу Мариса Спрогиса. А я должна была подготовить почву для освобождения Мариса подачей заявления следователю Граудыньшу. Дело ладилось, но тут встрял покойный Стабиньш. Он ловкий и умный полицейский — перед ним шляпу долой! Только вот работать ему не давали, как он этого хотел. Кроме того, карты нам здорово смешали те двое, которые приехали из Израиля. У них были головы на плечах. Отец понял, что ему не следовало связываться с Эглоном и Озолиньшем, потому что оба в свое время сильно замарались и находились на особом учете в «Моссаде». Однако тогда еще отец всего этого не знал. И вообще — где набрать чистые кадры для нечистых дел? Отец не очень сожалел, что самый крупный груз пропал, когда моссадовцы его ловко перехватили в ливанской пустыне. Бизнес есть бизнес, тут не обходится без риска и потерь.

— А как же вам удалось поймать Мариса во второй раз? Это произошло совсем загадочно. Как вам удалось так ловко взять его в плен?

— О, это был сладкий плен, плен любовный. Денежки, которые привез так называемый турецкий дипломат, предназначались для всей компании. Но там было больше наркотиков, чем денег. Отец никогда ни с кем не связывался конкретно — я уже об этом говорила. Сам деньги тоже никому не платил, не перечислял. Деньги к ним шли в виде процентов из нескольких арабских банков, которые поддерживали террористов… Ваша ошибка состояла в том, что деликатное задание заменить турка вы доверили Марису. Марис хороший мальчик, достаточно привлекательный в сексуальном плане, но никудышный актер. Красавица-потаскушка Эрика его сразу расшифровала. Эрика была умненькая, расторопная и хитрая бестия. Жаль, что погибла.