Миермилис Стейга - Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

Все одинаковы, и равны мы будем только в могиле. Там нас одинаково будут точить черви. А может, есть иной мир? Если есть, то и там мы не будем одинаковы. Будет то же самое, что на этой грешной земле. Так что пусть лучше этого мира не будет, — Ингуна разгорячилась, глаза ее сверкали возмущением и ненавистью. Такой ее Розниекс никогда не видел.

— Так-то, господин Розниекс. Я знаю вас очень давно. Мне было пять лет, когда я бывала у вас дома. В детском саду я дружила с вашим старшим сыном Андреем. Потом мы ходили в одну школу. Странно, не правда ли? А вы были знакомы с моим отцом — Виктором Дроздовским-Силиньшем. Моя мать умерла рано, и я осталась у отца одна — единственное сокровище для него.

Розниекс сразу вспомнил высокого, сильного, энергичного мужчину с пшеничными усами, кудрявыми волосами, широким носом, с горящим, как у цыгана, взглядом и громоподобным голосом. Таким был Дроздовский — начальник отдела колхозного строительства Пиекрастского исполкома. Он был бесстрашен и бессовестен до необычайности. Жулик, который мог среди бела дня украсть и продать груз дефицитнейшего стройматериала, если ему и его друзьям хотелось выпить. Образования у него никакого не было, зато был партбилет. Он был членом бюро райкома партии и к тому же хорошо спелся с районным начальством и с начальником отдела по борьбе с хищениями и спекуляциями в милиции. Дроздовский мог, не моргнув глазом, осушить бутылку водки, даже две. Однажды в милиции появился молодой инспектор, который поймал Дроздовского с поличным на взятке и на воровстве. Но до прокуратуры дело не дошло. Дроздовского перевели на другую работу — председателем потребительского общества. А бедного инспектора с помощью центрального комитета перевели на работу в другое место — сельским участковым, чтобы знал свое место. Прокурор Кубулис тогда пытался его отстоять, но потом махнул рукой. Самое интересное, что Дроздовский был избран третьим секретарем райкома партии — по хозяйственным вопросам. Там он был на своем месте — собирал дань со всех учреждений и организаций района. Он уже не ходил больше в куртке нараспашку и не орал дурным голосом. Теперь он ходил в костюме и при галстуке, говорил солидно и важно. У него были хорошие отношения с рижским начальством, потому что он его регулярно поздравлял со всеми праздниками, днями рожденья, а также по торжественным и неторжественным случаям. Вскоре Дроздовского перевели в Ригу, в центральный комитет партии, где он опять был на хозяйственной работе. А потом Москва перевела его на партийную работу в Узбекистан… Там было обширное поле деятельности…

— Помню, помню вашего батюшку, — недовольно буркнул Розниекс. — Как же не помнить. Большой был комбинатор. Где он теперь, что делает? Вернее сказать — чем занимается?

Ингуна пропустила его укол мимо ушей, хотя очень хорошо разбиралась в интонациях Розниекса.

— Он мультимиллионер, — просто сказала она, как если бы речь шла о каком-то инженеришке. — Он президент трех совместных фирм. Работает в основном с нефтью, а также с золотом и алмазами. Сотрудничает с зарубежными фирмами. Имеет и несколько коммерческих банков. Но не это главное. Не об этом я хотела рассказать…

Розниекс с интересом смотрел на Ингуну.

— Так вот, — продолжала она бесстрастно. — Операцией «Черные козлы» руководил мой отец — Виктор Дроздовский. Он с помощью известного вам Яниса Озолиньша, или Джона Узолинга, установил контакт с арабами из организаций «Хамаз» и «Хисбулла», которые поддерживали Иран и Ирак. Переговоры вел Озолиньш. Мой отец раздобыл транспорт, грузовые поезда и суда для перевозки ракет по воде и по суше. Львиную долю от прибыли получал мой отец и вкладывал в свои новые фирмы по добыче нефти и золота. Вы ведь, наверно, помните, что мой отец еще в те годы отличался размахом. Часть аванса за ракеты один иранский миллионер вносил на счет на имя Эрики Пигачевой в банках в Тегеране и в Бейруте. Это была лишь незначительная часть, остальные деньги перетекали на предприятия отца другими путями. Эрика, конечно, даже понюхать эти деньги не сумела. Ее ждала другая расплата — по другой категории и ставке. Эглону и другим досталось то же самое. Операция «Черные козлы» — это только один этап деятельности моего отца, один эпизод. В его руках было еще одно из объединений рэкета, объединение квалифицированных автомобильных воров и целый трест квартирных воров. Но и это было в его руках лишь короткое время, послужило ему, как говорится, трамплином. Через надежных посредников отец снабжал их техникой и идеями. Но никто из них не был знаком с отцом непосредственно. Они не знали даже, как он выглядит, где находится.