Мари-Бернадетт Дюпюи - Колдовская душа [litres]

– Жасент делает, что может, и отлично справляется со своими обязанностями! – поспешно возразила Сидони. – Ей приходится отправлять некоторых больных в Роберваль, потому что ни один врач, достойный этого звания, не соизволил сменить доктора Фортена, человека знающего. Но мне пора. До свиданья, Пьер!

Даже не взглянув на ошеломленного доктора, девушка сунула куклу под мышку и исчезла в вихре снежных хлопьев.

– Темпераментная девица, – пробормотал мсье Сент-Арно. – Это ваша свояченица, я не ошибаюсь? Какой же, интересно, характер у вашей супруги? Ее зовут Жасент, верно?

– Познакомившись с ней, вы сможете составить об этом собственное мнение, – отрезал Пьер, которого раздражала фамильярность этого человека. – И вообще, не очень прилично задавать такие вопросы.

С этими словами он повернулся, поднялся на крыльцо и захлопнул за собой дверь.

Жасент не спускала с лица пациента пристального взгляда. Честно говоря, его поведение ее не удивляло – если он действительно брат Матильды, которая так мало рассказывает о себе и наотрез отказывается вспоминать свое прошлое, детство и юность. Это была загадочная особа, в свои шестьдесят семь лет еще довольно привлекательная – целительница, к чьим услугам прибегали многие. Кто-то превозносил ее до небес, кто-то недолюбливал. Матильда похвалялась, что в числе ее предков были индейцы гуроны и что она умеет предсказывать будущее – с помощью обычных гадальных карт и карт таро, которые помогали ей контактировать с сущностями из потустороннего мира.

«И все же странно, почему Матильда ни разу не упомянула о том, что у нее есть брат? – спросила себя молодая женщина. – Должно быть, они нечасто видятся. Впрочем, мне-то откуда это знать? Матильда часто уезжает, никому не говоря куда!»

Сейчас у Жасент были другие заботы, поважнее. Она только что размотала повязку на щиколотке траппера и теперь смотрела на распухшую и гноящуюся рану – взглядом, каким обычно смотрят на личного врага.

– Господи! – воскликнула Жасент. – Мсье Жозюэ, вы просто дикарь! Достаточно было промыть рану водой с мылом и, повторюсь, сразу же отвезти вашего друга к доктору.

– Не надо к доктору, я хочу видеть свою сестру! – громыхнул Фильбер.

– Вашу сестру, мсье, я хорошо знаю; она со мной согласится. Мы с Матильдой очень хорошо ладим.

– Придумали бы басню получше! – сердито буркнул больной.

– Это святая правда. Но у меня нет времени рассказывать о том, как мы с ней стали приятельницами.

Правильная речь Жасент, ее хорошо поставленный голос, уверенный и одновременно ласковый, произвели на Фильбера благоприятное впечатление, хотел он того или нет. Молодая женщина, между тем, продолжала, указывая пальцем на Одноглазого:

– Сделайте одолжение, выйдите на улицу и посмотрите, можем ли мы ехать! Ветер, по-моему, стих. А если идет снег, значит, там не так уж холодно.

– Как прикажете, милая дама! – шутливо отозвался старик. – Я всегда готов выполнить просьбу красивой женщины.

– Я буду очень признательна, если вы наконец это сделаете! – отвечала, поворачиваясь к нему, Жасент.

При этом движении ее распущенные, отливающие золотом волосы качнулись, а яркое пламя в очаге подсветило ее нежный профиль, выделив его на фоне темной комнаты. Фильбер почувствовал, как его сердце сжимается при виде такой красоты и женственности.

– Это безумство – отправляться в путь сегодня вечером, мадам, – тихо проговорил он. – Наши с Одноглазым холостяцкие прожженные шкуры недорого стоят, но я бы не хотел, чтобы с вами случилось что-то нехорошее.

Жасент промолчала, но ее тронуло, что старому трапперу небезразлична ее судьба. Как можно деликатнее она стала обмывать обожженную кожу. От внимания Жасент не укрылось, что старик изъясняется лучше, чем Жозюэ, не вставляет к месту и не к месту бранные словечки. Должно быть, он получил неплохое образование. «Как и Матильда, – сказала себе молодая женщина. – Раньше я об этом никогда не задумывалась».

В памяти Жасент всплыли обстоятельства, которые привели ее к служанке священника. Вспоминать об этом было страшно и грустно.

«Мама и Сидони попросили Матильду обмыть тело Эммы перед похоронами – все в деревне прибегали в таких случаях к ее услугам. Я падала с ног от усталости, потому что не спала уже много часов – из-за наводнения и царившей в больнице неразберихи. Когда же я наконец приехала в Сен-Прим, облаченное в белое платье тело моей младшей сестренки уже покоилось в церкви. Я чуть сознание не потеряла… Матильда увела меня к себе и накормила. Я проспала до утра у нее на диване».