Наталия Костина-Кассанелли - Найти, чтобы потерять [litres]

– Это… ваша подруга? – с непонятным напряжением в голосе осведомилась Ирочка. Да почему ж непонятным… тупое я белковое создание! Я же отчетливо видел Уто…то есть Ирочку в компании молодого человека, который потом отчего-то запал на Светку!

– Угу… – неопределенно подтверждаю я и начинаю скрести ложкой по растаявшей карамели, делая вид, что она меня ужасно интересует. – Подруга! Можно сказать… м-м-м… партнер! Деловой, – зачем-то уточняю я.

Мне отчего-то становится неловко, хотя Светка уже исчезла. Но она, казалось, унесла с собой всю легкость нашего околонаучного трепа, и даже солнечный костюм Ирочки как-то померк, и губы у нее дрожат слишком уж подозрительно, и из-за этого она почти отвернулась от меня… Может быть, нужно было сказать, что я со Светкой сплю? Но это было бы неправдой… хотя мы с ней как-то и переспали… эта женщина умеет добиваться своего! Чтобы разрядить атмосферу, я зачем-то спрашиваю:

– А вы приехали, чтобы научиться играть в гольф?

– Да, – говорит Ирочка тонким голоском маленькой девочки, только что проглотившей слезы. – Мы приехали играть в гольф… Папа купил нам с Даниилом по туру…

Значит, нашего ветреного красавца, которого умыкнула Серый Волк, зовут библейским именем Даниил!

– …это как бы подарок… предсвадебное путешествие… чтобы мы побыли вдвоем и, так сказать, окончательно притерлись друг к другу…

Ничего себе, притерлись, причем действительно окончательно! А еще Светка и этот Даниил так терлись на танцполе, что даже мне было неловко!

– …и папа очень хотел, чтобы я играла… в гольф, потому что он очень любит гольф и все время сюда приезжает… а я совсем не умею! И Даня хотел… я подарила ему набор клюшек… – совсем тихо добавляет она.

Ага! А тут его захомутала весьма опытная клюшка, отбившаяся от своего набора!

– Вы еще прекрасно научитесь играть, – дипломатично говорю я. – У вас прекрасный… м-м-м… глазомер!

– Я знаю, – вяло соглашается бывшая Уточка, но теперь она и на Ирочку мало похожа. Она вся как-то увяла, и глаза ее – слишком маленькие, как я решил пару часов назад, но весьма решительные и блестящие – утратили и решительность, и блеск. Ирочка-Уточка вся потускнела и как будто стала еще меньше. Черт бы побрал и Светку, и этого Даниила!

– У меня хороший глазомер, – говорит она. – И еще я очень целеустремленная. Так папа говорит… и… я знаю. А еще я хочу научиться хорошо играть в снукер. Я уже немного умею… но только у нас он пока мало распространен…

Настолько мало, что я даже не знаю, что это такое! Впрочем, сейчас Ирочка уйдет в свой номер плакать, а я пойду к себе и справлюсь о неведомом снукере у гугла, который знает все… кроме того, что теперь делать с Уточкиными слезами и коварной разлучницей Серым Волком… Сдался ей этот Даниил, могла бы пожалеть милую девочку и оставить красавчика с клюшками ей! Но Светка всегда берет то, что хочет… А разве сам я не таков? Все человечество в подавляющем своем мягкотелом большинстве таково… общество капризных, квелых и неинтересных остальной Вселенной белковых тел!

– Я ни за что не согласилась бы принять это отродье отравителей в нашу семью, досточтимый мессир, если бы меня не вынудили к этому обстоятельства… вы знаете какие…

Замок имел множество потайных уголков, ниш, слуховых труб, комнат, в которых уже в метре от говорящих не было слышно ничего, и дверей, за которыми можно было услышать все. Она и слышала все, и знала все об обстоятельствах, на которые намекала ее свекровь. Им нужны были ее деньги, ее приданое, ее тогда еще живой и всемогущий отец, ее братья, их связи… Они, эти торгаши с герцогской короной в гербе, которым больше бы пристало украсить себя сумкой менялы, думали, что она может спасти их удел от жадно тянущего к нему руки Ватикана… и она спасала! Чтобы вместо благодарности слушать о себе такое!

Лукреция чуть продвинулась вперед, дабы не только слышать, но и видеть, однако едва не выдала себя и снова поспешно втиснулась в узкую каменную нишу за гобеленовым занавесом. Все, все здесь было куплено на ее деньги или привезено ею в двадцати тяжелых повозках: ткани, ковры, серебряная и золотая утварь, столы из туевого дерева, статуи, книги и картины… и эта чертова занавеска, в конце концов! У герцога же и его матери были только долговые расписки да непомерные амбиции, постоянные жалобы, интриги и грызня внутри семьи… Пауки, злобные пауки – вот кто они все такие!