Татьяна Бочарова - Спаси меня, пожалуйста!

– Да, да, конечно, – пролепетала Ангелина…

Она была в панике. После смерти родителей Римма стала для Ангелины всем – матерью, отцом, воспитателем, другом, советчиком. Разница у них была всего семь лет, но Римма в глазах Ангелины выглядела взрослой, уверенной в себе, непоколебимой и надежной. Она привыкла слушаться ее еще при жизни родителей, а когда их не стало, сестра и вовсе начала казаться ей почти божеством. Умная, деловая, хваткая, несмотря на тяжелую болезнь, унаследованную от матери, Римма вызывала у Ангелины восторг и уважение. Она не замечала, что в том воспитании, которое давала ей Римма, были и негативные моменты. Слишком прямолинейная, иногда догматичная, Римма не ведала полутонов. Она уверенно делила мир на белое и черное, вкладывая в юную душу сестры те же правила, по которым жила сама. Однако Ангелина была совсем другой от природы, более гибкой, способной понимать и угадывать интуитивно то, что не лежит на поверхности и скрывается от взгляда. Сердцем она чувствовала, что люди не могут быть только плохими или хорошими, все зависит от угла, под которым смотришь, и у поведения, не вписывающегося в стандартные рамки, есть логическое объяснение. Привыкшая во всем слушать сестру, девушка порой отчаянно страдала, поступая вопреки собственным принципам, вынужденная быть слишком категоричной, чтобы соответствовать эталону, созданному Риммой. Тем не менее, страдая, она все равно продолжала без памяти любить старшую сестру и старалась безропотно слушаться ее. Сегодня она позволила себе своеволие, и вот к чему это привело…

За тревожными и тягостными мыслями Ангелина не заметила, как добралась до больницы. У окошка справочной толпился народ. Ангелина с трудом протолкалась вперед, слыша за спиной злобный шепот: «Ишь куда прет, молодая да наглая».

– Я по поводу Риммы Шапошниковой.

Женщина в окне скосила глаза на экран.

– Шапошникова в реанимации. – Она перевела взгляд на бледное лицо Ангелины: – Пойдете к ней?

– А можно?

– Можно. Переоденьтесь: халат, бахилы, шапочка – и идите. Вон, кабинет справа, там санитарка вам все даст.

Ангелина поспешно кивнула и бегом кинулась туда, куда ей указали. Через пятнадцать минут ее привели в палату интенсивной терапии. За отдельными шторками, в боксах, лежали люди, опутанные трубками. Римма тоже вся была в трубках, в руке капельница, на лице кислородная маска. Говорить она не могла, но глаза ее, казавшиеся без очков огромными и беззащитными, не мигая, смотрели на Ангелину. В них можно было без слов прочитать все: боль, страх умереть и оставить сестренку одну, отчаяние.

– Сядьте вот тут, только тихо, – велела Ангелине реанимационная медсестра, бесшумно сновавшая по залу взад-вперед.

Ангелина послушно села на стул, продолжая неотрывно глядеть на Риммино бескровное лицо.

– Все будет хорошо, слышишь, – почти беззвучно, одними губами прошептала она и погладила сестру по одеялу.

Та чуть заметно шевельнула ресницами. Ангелина видела, что ей по-прежнему тяжело дышать, даже в маске. Почему врачи ничего не предпринимают? Римма может в любую минуту задохнуться! Ангелина затравленно огляделась по сторонам. Врачи были заняты вместе с медсестрами, боролись за жизнь других пациентов: проверяли мониторы, слушали сердце, поправляли бесконечные трубки. Ангелина не выдержала, вскочила со стула и кинулась к одному из докторов, молодому красавцу богатырского сложения:

– Я прошу вас, помогите моей сестре! Я… я отблагодарю.

Богатырь взглянул на нее рассеянно и одновременно сурово, он был занят своими мыслями и заботами.

– Девушка, вы о чем? Что вы тут делаете?

– Меня пустили к сестре. Вон она. – Ангелина кивнула в сторону кровати, на которой неподвижно, как маленькая кукла, лежала Римма.

– Почему вы решили, что вашей сестре не помогают? Мы делаем все возможное, все, что в наших силах.

– Но ей плохо! Она задыхается!!

– Послушайте, – взгляд богатыря немного прояснился и сфокусировался на Ангелине, – у вашей сестры астматический приступ. Тяжелый астматический приступ. – Он веско налег на слово «тяжелый». – Ей провели весь комплекс мер, теперь нужно только ждать. И… я вас хотел спросить – это ведь уже второй приступ меньше чем за два месяца, так?

– Да. – Ангелина опустила голову.

– Она пропускает прием лекарств? У вас в доме присутствует аллерген? – Голос врача звучал жестко.

У Ангелины пересохло во рту.

– У нас… у нас ремонт, – сказала она упавшим голосом.