Татьяна Бочарова - Женщина в лунном свете

– Катя!!! Стой!! – Иван в три прыжка настиг ее, схватил за руку. – Ты зачем? Ты что? Сумасшедшая! Что ты натворила! Это ты его? Говори сейчас же!

Она попыталась вывернуться, но Иван крепко держал ее запястье. Он слышал ее частое дыхание.

– Ты убила его? Отвечай!

Иван дернул за парик, тот съехал и остался у него в ладони. Она охнула и замерла. Иван тоже замер с париком в руке. Перед ним стояла… Маша! Ее волосы были туго стянуты в узел на макушке, лицо выражало отчаяние и решимость.

– Что это? – дрожащим голосом проговорил Иван. – Что творится? Объясни мне, я не понимаю. Трефилов… он мертвый… в своем кабинете… и ты… что значит этот маскарад?

– Это я его убила, – сквозь зубы произнесла Маша.

– Ты? С ума сошла? Что ты несешь?

– Я не сошла с ума. Отпусти меня. – Маша изо всех сил дернула руку, но Иван держал крепко.

– Нет, – тяжело дыша, но уже спокойней сказал он. – Сначала ты мне расскажешь, что произошло.

Маша смотрела на него с безнадежностью, плечи ее устало ссутулились.

– У меня самолет через три часа. Мне надо к Юльке. Она… она больна. Серьезно, очень больна. Ей нужно лечение, нужна операция. Деньги нужны, много денег. – Маша опустила голову.

– Юля больна?

Иван не верил своим ушам. Как же так, Маша же всегда писала и говорила им, что девочка здоровенькая и благополучная?

– Что с ней? – тихо спросил Иван.

– Какая тебе разница? Ты все равно не знаешь этого заболевания, диагноз ничего тебе не скажет. С этим… с этим не живут. К сожалению…

Иван вздрогнул.

– Как не живут? Что ты такое говоришь?

– Так. Без операции не живут. А на нее нужны деньги.

– Сколько?

– 200 тысяч.

Иван вздохнул облегченно.

– Господи, да разве это сумма? Мы достанем, Сэм одолжит. Если не все, то у Сереги займу.

– 200 тысяч долларов, – тусклым голосом произнесла Маша.

Иван судорожно вдохнул морозный воздух и едва не поперхнулся. Он выпустил Машину руку, и она пошевелила затекшими пальцами. Оба молчали, избегая смотреть друг на друга.

– Ты хотела… тебе нужна была квартира? – наконец едва слышно проговорил Иван. – Это ты заплатила Трефилову? Не Зойка?

– Откуда… ты откуда знаешь про Трефилова? Кто тебе сказал? Он? – Машины глаза стали огромными от ужаса.

– Катя, – коротко ответил Иван.

– Как Катя?? При чем тут она? – Маша вздрогнула, продолжая смотреть на него неотрывно.

– При том, что это она изображала Лидию. Трефилов заставил ее. Запугал.

– Боже мой! – Маша обхватила голову руками, по щекам ее потекли слезы. – Так это… это она! Я… как чувствовала. Она на меня таким волком смотрела. Я все думала, за что, почему… Какой ужас! Вот гад!

Иван молча смотрел на красивое и бледное лицо дочери. Ему казалось, что его пырнули ножом и он истекает кровью. Второй раз за сегодняшний день его предавал самый близкий человек.

– Скажи мне только одно – зачем? – проговорил Иван прерывающимся от боли голосом. – Зачем было так? Неужели ты не могла сказать? Попросить?

– И ты продал бы квартиру? – Маша всхлипнула и скептически покачала головой. – Говорю же, нужно много денег.

– А что твой муж? Что Генрих, будь он неладен! Он что, не может раздобыть денег? – взорвался Иван. Боль и отчаяние перерастали в гнев.

– Генрих давно не живет с нами. Он ушел сразу, как Юля заболела.

– Вот оно что…

Иван начинал понимать. Теперь ему становились ясны короткие Машины звонки, редкие сеансы видеосвязи, лаконичные ответы: все хорошо, мам, пап. Все было плохо, хуже некуда. Но он не трудился разглядеть это, увлеченный лишь выпивкой. А Нина… Нина, возможно, и понимала, но она болела и была слишком слаба…

– Прости, – сказала Маша. – Я не знаю, что на меня нашло, я была в отчаянии. Мы уже год по больницам, денег нет катастрофически. Страховка давно не покрывает расходов. А тут мама умерла, и Борька звонит, говорит, ты в больнице при смерти. Ну я… я и решилась… поехала. Посмотрю, думала. И как дьявол-искуситель, этот врач!

– Трефилов?

– Да. Вызвал меня в кабинет и спрашивает, мол, не надо ли мне, чтобы отец домой не вернулся? И так уже достал всех своим пьянством, на что ему дальше такая жизнь?

– Вот выродок, – со злостью произнес Иван. – Нелюдь.

– Меня словно черт попутал. Я подумала… мамы нет, ты тоскуешь, так, может, даже лучше будет… – Она не договорила, из глаз ее вновь хлынули слезы.

– Ладно, не реви, – грубовато, но уже спокойно проговорил Иван, – дальше что было? Он пообещал тебе, что отправит меня на тот свет?