Илья Рясной - Мокруха

— Ну, давай! Давай насмерть стреляться! — Брендюгин вылез из машины. — Так лучше будет.

Они стояли друг против друга. Никто не собирался отступать. Вопрос был в том, кто выстрелит первым.

— Братки, что застыли? — крикнул Снайпер. — Стреляйтесь уж. А я вгоню пулю в оставшегося в живых, чтоб никому не было обидно.

— Ты… — Глен задохнулся. — Ты еще, сука! Да я и тебя…

— Вряд ли.

Снайпер тоже уже вылез из машины и по привычке нашел самую удобную позицию, с которой при желании мог достать обоих, имея при этом возможность маневра.

Сявый лежал между сиденьями на полу машины и ждал, когда прогремят выстрелы. У него возникла шальная надежда, что все трое сейчас положат друг друга, и он избавится от них раз и навсегда.

— Ладно, живите пока. Оба — Глен повернулся к Брендюгину спиной, засунул пистолет за пояс и уселся за руль.

— Поехали, — сказал Снайпер, тоже усаживаясь в машину. Пистолет его был направлен в сторону Брендюгина. Война научила его не доверять никому и ни при каких обстоятельствах. Брендюгин, огромный, с опущенными плечами, понуро стоял около машины, ствол его пистолета смотрел вниз.

— Ты что, остаешься? — спросил Снайпер.

Брендюгин протиснулся на заднее сиденье. Через несколько минут Глен зловеще произнес:

— Если еще раз выкинешь что-то подобное… С повинной он решил идти. К черту в пасть. Менты таких дурачков любят. Они им лекарство от дурости прописывают — мажут лоб зеленкой… Слизняк…

На следующий день по возвращении из Московской области Брендюгин снова потягивал пиво в баре «Садко» вместе с Гусявиным. Он стал каким-то заторможенным, с отсутствующим взглядом, говорил невпопад, занятый думами о чем-то своем. Заметно было, что он входит в полосу черной депрессии, из которой не каждому дано выбраться. Некоторые сгорали на глазах… По природе своей оптимист и жизнелюб, Гусявин тоже в последнее время глядел на все сквозь черные очки и горстями глотал успокоительные.

— Не вешай нос, Гена. Может, все еще образуется и заживем мы королями, — натянуто улыбался Гусявин.

— Ничего не образуется, — тяжело вздыхал Брендюгин.

— Наверное, так оно и есть.

— Слава, ты был прав на пятьсот процентов. Глена надо было давно раздавить.

— Открыл Америку, Колумб ты наш.

— Мы его убьем. Ты не передумал?

— Не передумал. Только надежда вся на тебя. Меня выворачивает при виде крови.

— Меня тоже. Но я это сделаю. И ты мне поможешь.

— Помогу. Надо только продумать, как все лучше обставить и не попасться.

— Обдумывай. У тебя по этому делу голова варит. Профессор преступного мира.

«Теперь остается только обстряпать все аккуратненько, — подумал Гусявин, — и дальше жить спокойной жизнью тихого афериста, а не просыпаться по ночам от кошмарных видений…»

Судьба Глена была решена. Его подельники горели желанием довести дело до конца, и жить главарю банды оставалось несколько часов. Глен что-то предчувствовал. Он ощущал некоторый дискомфорт, давление в висках, беспокойство. Если бы он был матерым волком, а не злобным, готовым на все волчонком, то не стал бы объяснять свое состояние магнитными бурями, резкой переменой погоды. Он бы понял, что это не недомогание, а симптомы приближающейся смертельной опасности. Нужно или, затаившись, переждать, пока она минует, или готовиться встретить ее лицом к лицу. Но Глен ни о чем таком не задумывался. И потому был обречен.

Есть несколько способов, как лучше превратить живого, полного сил, надежд и стремлений человека в груду ни на что не годного мяса. За свою историю человечество немало преуспело в изысканиях в этой области, но в данном случае лишь немногие из способов были пригодны. Можно было подкинуть в окошко подарок в виде связки гранат, сунуть мину под днище автомобиля. Можно просто напроситься в гости и придушить хозяина квартиры. Или дождаться в подъезде и вспороть брюхо, расстрелять около дома или в любом укромном месте… Все эти варианты страдали одним недостатком — можно было легко попасться. Есть труп — тут же начнется шум. Будет создана оперативно-следственная бригада, пойдут опросы, работа по связям… Другое дело, когда человек просто исчезает без вести. Пока его хватятся родственники, пока решат подать заявление в милицию, пока та откроет розыскное дело и начнутся бесконечные рассуждения и догадки типа: «А не мог ли он уехать отдыхать в Якутию или на работу в Австралию? А вот еще уфологи говорят, что ежегодно в России инопланетяне похищают пять тысяч человек. Может, он на другой планете?» Пока еще милиция решит, что, возможно, имело место убийство. Да и то — с чего начинать, если нет трупа? Гусявин имел некоторое представление об этих тонкостях, поэтому он решил, что Глен должен просто исчезнуть.