Илья Рясной - Мокруха

— Потому, что чурок надо давить.

— А, он у нас из зверобоев, — кивнул Гусявин.

— Ты их много передавил? — поинтересовался Глен.

— Прилично.

— Кстати, ты должен пятьдесят баксов, — вставил Гусявин. — Мы тебя от ментхауза избавили. Мусора хотели в участок замести. Черный нажаловался, что ты хулиган. Пятнадцать суток запросто огреб бы.

— Я верну, — сказал Андрей.

— Не к спеху, — отмахнулся Глен.

У Брендюгина с детства была привычка спасать всех. Когда он увидел, что человека бьют ногами, тут же бросился на выручку. Глену было до лампочки все, что никаким краем не задевает его. Бьют кого-то — ну и пусть бьют. Он еще на зоне научился никуда не вмешиваться — это залог долгой жизни. Но деваться было некуда — Брендюгин ввязался в разборку, и пришлось встревать тоже, растаскивать дерущихся. Тут еще налетели «рыночники», ситуация осложнялась. Понимая, что все может кончиться плохо, Глен заорал, что он человек Медведя, и если от них не отвалят, устроит им всем крутые разборы. Слова неожиданно возымели действие. Появились, однако, двое милиционеров с намерением доставить всех в отделение. Они просмотрели документы — у Глена был с собой паспорт. В милицию тащиться не хотелось — там рука руку моет, оглянуться не успеешь, как виноватым окажешься. Он предложил сержанту тридцать долларов отступного, тот согласился.

У выхода с рынка к Глену подошел плечистый, в строгом костюме азербайджанец лет сорока и сказал, что разговор не закончен, потом будет продолжение. Глен ответил, что ему плевать на весь Кавказ и все Закавказье. Азербайджанец проводил его хмурым запоминающим взглядом…

После очередной рюмки Андрея развезло.

— У вас травки не найдется? — спросил он, тупо глядя в рюмку.

— Нет. Что, балуешься? — спросил Глен.

— Редко. У черных научился.

— Значит, пришлось тебе их помочить?

— Да. И буду мочить дальше.

— Молодец.

Тяпнули еще по рюмочке. Глен явно тянул разговор к какой-то цели.

— А как оно там было, на Кавказе? Рассказывай, не бойся, тут все свои. Вон с Сявым столько лет зону топтали, такого насмотрелись. Гена тоже мужик правильный, с пониманием. Знаем, как и что.

Андрей кивнул. Он рассказал про проданный автомат. И про войну. И про вербовку. И даже про тот расстрел, в котором участвовал.

— Досталось тебе, — с уважением произнес Брендюгин.

— Зачем тебе все это надо было? — спросил Гусявин. — Такая пахота за такие деньги.

— Ты не понимаешь. Там сам за себя. Там жизнь. А здесь все дерьмо!

— Верно, — кивнул Глен. — Пока мы животы надрывали, кто в зоне, кто на войне, тут всякие гады жирок нагуливали. Не так?

— Так.

Глен сталкивался с парнями, прошедшими войну. Он хорошо знал, что у них у всех бзик: пока мы там гибли и вшей кормили, вы тут все продавали, пропивали, с бабами гуляли и горя не знали.

— Ведь по жизни не только чурок давить надо. — Глен зажег сигарету. — Столько всякой мрази развелось — жирует, пирует. Не так?

— Правильно, — Андрей вздохнул и задел рукавом рюмку, пролив остаток водки.

— А у черного или у сволочи какой-нибудь взять то, что они награбили, — грех или нет?

— Нет. Я б их!.. — Андрей сжал кулак.

— Что, раздавил бы, да, солдат?

— И раздавил бы. Жалко, что ли? — Андрей был изрядно пьян, но говорил искренне.

— А как насчет того, чтобы завтра одну суку на несколько тысяч баксов обуть?

— Как?

— Прийти и взять. Мы достаточно крепкие люди, чтобы не просить, а брать… Кстати, он черный.

— Черных надо давить. — Андрей пьяно уронил голову на ладони.

— Ты согласен?

— Почему бы и нет?

Набрались очень крепко. Как всегда, утром Глен чувствовал себя лучше всех, потому что пил меньше других.

— С добрым утром, — поприветствовал он Андрея, выползшего из спальни.

— Ох, голова моя…

— Выпей, — предложил Брендюгин и протянул Андрею банку чешского пива. После нее стало легче.

— Так как, согласен? — напомнил Глен про вчерашний разговор.

— А если милиция нас накроет? — неуверенно произнес Андрей.

— Милиция? Он не из тех людей, кто побежит в милицию.

— Да мне, в общем-то, на милицию плевать. Дашнаков не боялся. Согласен.

— Кем ты по специальности был, когда воевал? — спросил Гусявин.

— Комотделения, взвода, разведчиком. Снайпером был.

— Значит, снайпером…

Эта кличка и прилипла к Андрею Барабанову.

Наводку на квартиру Амперяна Глен получил от Альтшуллера — адвоката по его первому делу, да и по двум последующим. Получилось все так. Глен наставил Карине синяк под глазом, когда она заикнулась, что их отношения неплохо бы прекратить. Как обычно, избиение закончилось бурными эротическими фантазиями. В знак примирения Глен повел ее в кафе гостиницы «Юбилейная». Едва они сделали заказ, как появился Альтшуллер.