— Так сейчас Горбачев.
— А власть у твоего Горбачева есть? То-то. Нет ее и не будет. У нас власть. Ну посадили Чурбанова, а рашидовское дело прикрыли. Всех в партии восстановили. А Алиев? А Гришин? Понял, наконец? Мы по-прежнему решаем вопросы. А придет день — и съезд ваш разгоним, и президента сменим.
— Что я должен сделать?
— Какая-то сволочь застрелила вице-президента "Антика” Мауэра.
— А вы не знаете, кто?
— Вот честно говорю, не знаю, он нам очень полезным был. Безвредный совсем человек.
— Мои-то действия, как я понимаю, у Петровки это дело забрать, а потом? — Громов снова выпил.
— Вот узнаю Бориса Громова. На. — Мусатов вынул из кармана футляр.
— Что это?
— Да хотел тебе на день рождения преподнести, да ты уехал.
Громов раскрыл футляр.
Дорогая золотая "Омега” лежала на темном бархате.
— Михаил Кириллович…
— Бери, бери. Сын прислал. Да куда мне-то. Я вон еще с заводом ношу. Привык.
Громов поглядел, засмеялся:
— К таким не грех привыкнуть.
— Ты понял, Борис, что делать надо?
— Конечно.
— Ну давай разгонную.
Громов уехал, а Мусатов поднялся к себе в кабинет.
На столе стояли два телефона. Один обычный, второй с гербом Советского Союза.
Мусатов поднял трубку обычного. Набрал номер.
— Немедленно ко мне, — скомандовал он сухо и положил трубку.
Лузгин примчался на дачу через сорок минут.
Мусатов ждал его на террасе.
На этот раз он был одет в строгий официальный костюм.
— Разрешите, Михаил Кириллович?
Лузгин поднялся на террасу.
Мусатов сидел в кресле. Он даже не предложил Лузгину сесть.
— Слушай меня, Лузгин. Я знать не знаю, что у тебя там за уголовное дело. Ты понимаешь, на чьи ты деньги живешь?
Лузгин молча кивнул.
— Мы тебя сделали президентом. Но мы тебя и выгнать можем, и в остроге сгноить.
— За что?
— За дела твои мерзкие.
— Бог с вами, Михаил Кириллович. — Лузгин прижал руки к груди. — Я же весь открыт. Весь, как на ладони.
— На ладони… Смотря у кого. Ты меня, Лузгин, понял? А теперь иди.
Лузгин был уже на ступеньках, когда Мусатов крикнул:
— Просьбу мою помнишь?
Лузгин взбежал на террасу.
— Так точно, Михаил Кириллович. Нашел человека, с которым сведут вашего сына.
— Человек-то солидный?
— Крупный фирмач.
— Сначала давай о нем справки наведем. Ну езжай и помни.
От Архангельского до дачи Филина на машине полчаса. Лузгин ехал не торопясь. Он думал о разговоре с Мусатовым. Нехороший был разговор. Ох нехороший.
А они опять вместе ужинали: Филин и Рома Гольдин.
На этот раз насухую, без вина и девок.
Лузгин застал их пьющими чай. Прямо некая дачная идиллия.
Самовар на столе. Сахар колотый. Пряники. Варенье. Сушки.
— Ну вот. — Филин с хрустом раскусил сушку. — Все в сборе. Значит, давайте начнем, подельники.
Лузгин поморщился.
— А ты, Сережа, морду-то не криви. Подельники для нас сейчас самое что ни на есть верное определение.
— А чего начнем, Коля? — лениво спросил Гольдин.
— Сейчас узнаешь. Привез? — обратился к Лузгину Филин.
— Как обещал. — Он раскрыл кейс, вынул синий служебный паспорт, протянул Филину. — Выехать можете в любой день в течение четырех месяцев.
— Раз принес, значит, я свое слово сдержу. Рваный! Принеси-ка телефон.
— А у тебя здесь и телефон есть, — ахнул Гольдин, — не знал. Не знал.
— А вам, подельнички, ничего этого знать и не надо.
Филин достал из кармана старую затрепанную записную книжку, полистал, набрал номер.
— Игорь Дмитриевич?.. Привет… Узнали… Вот же, как славно… Да дело у меня к вам… Какое… Пошептаться надо… Давайте завтра… Когда… В двенадцать вас устроит? Отлично… У Театра эстрады… На трамвайчике речном проедемся, там и поговорим… Ну спасибо… Спасибо… Всех благ.
Филин положил трубку.
— С Корнеевым говорил, который тебя достает. Понял, Лузгин?
— А зачем тебе загранпаспорт, Филин? — спросил Гольдин.
— А я, Рома, хочу старость тихо дожить на Брайтон Бич, среди дружков своих.
— Так ты в Америку едешь? — Гольдин вскочил.
— Да, Рома, в Америку. И хочу бабки подбить. Я из блатных, из старых законников. Поэтому действовал исходя из старых воровских правил.
Гольдин усмехнулся, насмешливо посмотрел на Филина, хотел что-то сказать. Но тот не дал ему.
— Ты, Рома, на меня так не смотри. Это нынче масти перетасовались, но я как жил, так и живу по своим законам. Начнем помолясь. Я вас не искал. Вы меня нашли. Вам нужно было золото приисковое. Я вам его достал.
Читать дальше