Сара Фокс - Оладья гнева

Его темные глаза продолжали меня сверлить.

– Ида. Ты видела сегодня, какая она.

Я кивнула и постаралась особенно не ерзать под его тяжелым взглядом.

– Но столько времени прошло. Джимми ведь уволил ее много лет назад?

Иван повесил фартук, прошел мимо меня и вышел из кухни. Я не знала, как быть, поэтому попросту пошла за ним следом. Иван был в задней комнате, где они с Ли оставляли вещи. На меня он не смотрел и ответил, только открыв свой шкафчик.

– Может, она копила обиду.

Он схватил куртку и захлопнул дверцу.

– Или просто рада, что его убил кто-то другой.

– Но кто? Разве Джимми с кем-нибудь когда-нибудь ссорился?

Иван резко дернул головой, натягивая куртку:

– Джимми был хороший человек.

– Да, хороший, – согласилась я. – Но если убийство было не случайным, то, значит, кто-то хотел с ним разобраться.

– И этот кто-то явно не хочет, чтобы ты задавала лишние вопросы.

Эта фраза застала меня врасплох.

– Я хочу, чтобы убийцу поймали.

– Это работа шерифа.

Иван отправился на выход, и я отскочила в сторону, чтобы не попасться ему под ноги.

– Но шериф думает, что убийца – Ли! – проговорила я, следуя за Иваном по пятам. – Нельзя, чтобы она отправилась в тюрьму, ведь она не убивала Джимми!

Иван замедлил шаг, когда мы проходили мимо кладовки.

– Шериф Джорджсон – умный человек, он знает город гораздо лучше, чем ты. Он разберется, виновна Ли или нет.

Замечание Ивана о том, что я не отсюда, немного кольнуло, хотя и было правдой. Он вновь ускорил шаг, а я осталась стоять возле кладовки. Добравшись до двери, он остановился на секунду:

– Будь поосторожней.

С этими словами он вышел из закусочной. Я же осталась стоять на месте, глядя, как Иван исчезает из поля зрения. Его слова эхом отдавались в голове, а по спине побежали мурашки.

Я закрыла закусочную, ненадолго заскочила в банк, чтобы внести выручку за этот день, и отправилась к Хью Огилви. Я уже свернула на Мэйн-стрит, когда поняла, что, одеваясь сегодня утром, совсем не подумала, что меня ждет встреча с юристом. Будь я более предусмотрительной, я бы наверняка выбрала в своем гардеробе что-то помимо джинсов и футболки с рисунком, но делать было нечего. Я приехала с небольшим запасом, но мне бы точно не хватило времени, чтобы вернуться в дом Джимми, переодеться и еще раз доехать до центра. Так что я пошла на встречу, надеясь, что мистер Огилви нормально отнесется к моим драным джинсам.

Точного адреса его офиса у меня не было, но я не сомневалась, что с легкостью его обнаружу. На Мэйн-стрит располагалось всего два квартала. Во втором – это тот, что дальше от океана, – находились пожарная станция, клиника, автомастерская и городской продуктовый магазин. Все остальное с адресом Мэйн-стрит можно найти в первом квартале.

Пройдя половину улицы, я заметила вывеску агентства по недвижимости, а рядом – юридическую компанию «Огилви и Гровз». У меня было еще пятнадцать минут, так что я решила пройтись по улице и посмотреть на витрины.

Для начала я подошла к антикварной лавке. С первого взгляда было ясно, что в этом магазинчике полно всякой всячины. Мое внимание привлекло симпатичное зеркало-псише, и я решила зайти внутрь, чтобы как следует его разглядеть. Конечно, места в маленькой машине, чтобы забрать его с собой в Сиэтл, у меня почти не было, но разве нельзя просто посмотреть?

К моему ужасу, стоило открыть дверь в магазин, как я увидела двух человек – Голди Крантц и ее сына Джону.

Голди бросилась мне навстречу. На шее у нее было еще больше ниток с крупными бусинами, чем вчера. Джона нырнул ей за спину. Казалось, ему очень неловко и он чувствует себя не в своей тарелке.

– Майли! – взревела Голди, приближаясь ко мне.

Я скривилась.

– Марли, – поправила я.

Терпеть не могу, когда люди путают эти два имени. Голди взмахнула рукой, будто мое имя волновало ее совсем мало. Да так оно, наверное, и было.

Откуда-то из-под блузки она выудила носовой платок, отороченный кружевом, и промокнула совершенно сухие глаза.

– Правда ли это? – Она почти что вопила. – Скажи, что это ложь! Скажи, что дорогой Джимми жив-здоров!

– Не могу, потому что Джимми мертв. – В голосе моем не было обыкновенного сочувствия, с которым я сообщала другим об этой прискорбной новости. Но вопли Голди звучали так фальшиво и неискренне, что меня начало подташнивать.

Она закрыла лицо носовым платком – видимо, чтобы я не заметила, что слез в ее глазах не было, – и всхлипнула так, что все ее полное тело содрогнулось.