Юлия Яковлева - Каннибалы [litres]

Эванс рассвирепел настолько, что из его памяти осыпались все страшные кары MeToo, цапнул ее за руку, вывел из линии, поставил в сторонку.

– Удачи. Спасибо.

Потом махнул рукой Яне – показал место: сюда. Та рванулась, как собачонка, которую простили – приоткрыли дверцу уже газующей машины. «Обоссытся сейчас», – подумала ей вслед Майя. Эванс тут же забыл о Майином существовании. Да даже и Яна уже забыла.

Но Майя – не забыла.

Степана Боброва Петр нашел в фейсбуке быстро.

Лента новостей разматывалась в идеальную жизнь московского менеджера, чья зарплата позволяет отдых на Мальдивах и на Сардинии. Почти идеальную: прекрасных спутниц ни на одном снимке не было.

Петр изучил лицо – правильное, но неинтересное. Какое-то недособранное: все черты мучительно хотелось немного подкрутить, навести на резкость. Видимо, и сам Бобров это понимал: он явно злоупотреблял загаром – как будто в тщетной надежде, что солнце или ультрафиолетовый аппарат допекут то, что бросила полусырым природа.

Петр сразу его узнал в фойе бизнес-центра… И фигура такая же – плохо составленная, квелая. Пальто, ботинки, костюм, выглядели на Боброве крадеными. Сидели неуловимо плохо. Никак не могли собрать силуэт. «А вещи дорогие», – подумал Петр.

Окликнул:

– Бобров! Степан!

Называть «господином» язык бы не повернулся.

Тело Боброва сразу напряглось. И огонек в глазах… На «парочку вопросов» от мужиков при исполнении Боброву уже отвечать случалось и вопросы были не о погоде, понял Петр. Надо бы пробить баклана по полицейской базе, отметил себе. На всякий случай.

Но говорил Бобров любезно:

– Присядем? – предложил. Откинул полы пиджака, как концертирующий пианист, присаживающийся к инструменту. «Не хочет, чтобы задница была мятая. Работа сидячая, офисная», – вычислил Петр. Степан Бобров производил впечатление соли земли – образцовый «средний класс». Офисная должность в крепкой компании, неплохой костюм, новая «ауди» – приличная, но соответствует зарплате, кредитная история безупречна. Бобров не стал отбиваться от расспросов, демонстрировал желание помочь. Но чем приличнее выглядел, тем меньше нравился Петру.

– Нет, не видел, извините, – ответил Бобров. Петр, не споря, сбросил фотку Ирины с экрана. Опыт подсказывал, что допрашивать таких бакланов надо с точного удара в лицо.

– Странно. Вслепую машину водите, значит? – поинтересовался Петр.

– Не понял.

– Села к вам в машину у театра.

Показал зернистую, но внятную распечатку с камеры. Отметил время в углу.

– Ну и что?

– Я просто удивился. Девушка села к вам, а вы ее и не увидели.

Бобров сцепил руки на животе – говорил размеренно, был уверен в себе:

– Я часто людей подбрасываю. Совершенно мне незнакомых. Почему не помочь? Если у вас так записано, значит, я ее тоже подвозил. Не могу же я их всех запоминать.

– Бомбите, значит? – притворно удивился Петр. – Что так? Зарплаты не хватает?

– Я что – должен отвечать? По-моему, вы попросили вам помочь, – пошел в атаку Бобров. – А не выслушать ваш хамский бред… Я иногда помогаю незнакомым людям, да. Не ради денег. Если мне по пути, подвожу.

– Понятно. Дон-Кихот.

– Если вам не понять, ваши проблемы.

Но вставать с дивана не спешил. «Есть», – понял Петр. Будь Бобров тем, кого из себя изображает (то есть менеджером средней финансовой упитанности и с дон-кихотскими порывами), давно бы отодрал задницу с дивана и потрусил к выходу с видом оскорбленной невинности. Но он не отдирал. Нет. Он хотел узнать, что Петру известно, с какой стороны подкоп.

«Да ты, гляжу, тот еще жук», – изучал его Петр. Теперь он уже не сомневался, что Степан Бобров в полицейской базе отыщется.

– Да, вы правы, – внезапно разжал хватку он. – Всех, конечно же, не запомнишь. Извините. Спасибо.

Уловил на лице Боброва удивление: и это все? И хотя интересно было бы поглядеть, схватится ли Бобров за телефон или хотя бы с какой рожей смотрит ему вслед, Петр не обернулся. Толкнул стеклянную дверь и вышел.

Майя в коридоре дожидалась конца злополучной репетиции. Сидела на полу, чувствовала, как в задницу отдает вибрацией музыка «Сапфиров», и подшивала туфли – что может быть естественнее? Никто и не подумает, что она сидит и ждет.

Еще не все потеряно, если она перехватит Эванса на выходе. Когда выйдет и отвалит все стадо. Хореографы всегда выходят последними. Она даже готова хлопнуться на колени – а что? – пусть видит: русская артистка, русский темперамент. Может, проникнется.