Юлия Яковлева - Каннибалы [litres]

– Свинья ты, Лида.

– Мне двадцать лет!

– Но он же понимает, что без денег она бы вряд ли на него запала.

– И что?

– Ну я бы сказал: очень даже что.

– Не деньги ведь нужны. Как правило. Если там не совсем уж прямо купи-продай…

– Нет, не похоже.

– Нужен покой. В сущности, что там его дает – крутые бицепсы, крутые мозги или крутые деньги, это как раз не очень важно… Конечно, есть девочки, которым нужны крутые ощущения, но от таких мальчики, по-моему, бегают. Очень даже можно полюбить человека за покой, который он тебе дарит.

– Да, но ведь факт остается фактом: он платит.

– Ну а почему ты думаешь, что ему это не нравится?

– Мне бы не понравилось, наверное.

– Но тебе же нравится, что у меня есть вот это все. Эта квартира, эти шмотки, что понадобились процедуры в «Потомках», их мы тоже можем себе позволить. Спроси себя… Ну вот и он. Он просто рад, что может. Вот и все.

– Не знаю.

– Я тоже не знаю, – призналась Лида. – Нам пока не шестьдесят. Тютчев писал. «На склоне наших дней нежней мы любим и суеверней». Больше не знаю.

– Последняя гастроль типа? Мне-то казалось, наоборот, к шестидесяти уже ничему и никому не удивляешься. Уже все видел. Всех, извини, переебал. Скучно. Ну не то что прям скучно. А лень возиться. Неохота вот это все… Другие интересы.

– Не совсем так, – задумалась Лида. – Знаешь, мне кажется, взрослому человеку сначала просто жалко юного: юность же, в сущности, очень дурацкая. Нелепая. Не дай бог снова двадцать. А потом уж само туда сползло… Ну типа по схеме служебного романа. Сначала и в мыслях не было, а потом оно само.

Петр только вскинул брови, принялся изучать рубиновые огоньки в бокале.

– Ну? Я тебе помогла? Утешила?

– Помогла… А по вкусу – простой виноградный сок.

За разговором бутылку все же прикончили.

Хотя вино было пустышкой – просто сок, разлитый в винную бутылку с винной этикеткой, – заснул Петр, как после перепоя. Свалился камнем на самое дно. Уже в следующий миг тьма была лесной. С просветами вверху.

Он знал, что это за лес. Он бывал здесь уже столько раз.

Лес Женщины Без Головы.

Но всякий раз – как бывает только со снами – знание как-то не мешало неведению. И Петр шагал споро. Хотя и преодолевая физическое изнеможение.

Сапоги от налипшей грязи стали еще тяжелей. Ремень автомата резал плечо. Пальцы ног замерзли – портянки намокли. На лице пот. Голова под шапкой чесалась – в армии на зимнюю форму переходят по календарю, а не по погоде, и осенне-весенний сезон уставом не предусмотрен. Позади, в стороне, впереди хлюпали и чавкали сапогами остальные салаги на А. Вышли на полотно. Блестели рельсы.

Петр пошел по шпалам – шаги получались утомительно короткими, но брести по щебню было тяжелей. Всякий раз он выбирал – идти по шпалам.

Дом путевого обходчика в темноте казался вырезанным из картона. Солдатики остановились. Ни звука. Окна за занавесками наливались оранжевым уютным светом.

– Чего отдыхаем, гвардия?

Петр решительно потопал по крыльцу. Схватился за ручку двери.

Схватился за ручку двери. Схватился за ручку двери. Схватился за ручку двери.

Киса заказала шоколадный венский торт. Чтобы никто не подумал, будто у нее проблемы с весом, едой, диетами. Но поскольку она всегда была на какой-нибудь диете, то просто ломала торт вилкой и мотала куски по тарелке.

Вера терпеть такое не могла. Не проблемы с весом, а отношение к ним.

К счастью, Киса не была подругой – то есть той, с которой принято вместе выходить. С ней можно было изредка встречаться. И Вера сделала вид, что это как раз такой случай: позвонила и пригласила в «Аиду», новую кондитерскую в ложнодворцовом стиле, она открылась на Пушкинском бульваре вместо другой, похожей, и тоже с каким-то оперным названием. В туалете Вера с интересом разглядывала унитаз, щедро расписанный голубыми цветами. Не одобрила.

Когда вернулась, растерзанный шоколадный торт уже унесла официантка. Унесли и тарелку из-под Вериного эклера. Кисе не нужно было больше притворяться, она оживилась. Можно было приступать.

– Как Женя? – снова расправила салфетку на коленях Вера. И тут же махнула официантке. Та немедленно подошла.

– Я готова к яблочному пирогу, – сообщила Вера. – И еще латте, – она показала на свой наполовину полный стакан. – И сливок побольше.

Киса посмотрела на Веру с жалостью, восторгом и отвращением.

– Женя хорошо, – ответила Киса осторожно.

– Я имела в виду: как там его театральный комитет, или как это называется. Борис тоже теперь в таком каком-то комитете. То ли опера, то ли балет.