Владимир Престолов - Рекрут

— Прекрасный был ужин, — заметил на прощание седовласый Барону, — изумительные блюда.

— Стараемся… — расплылся в своей дьявольской улыбке брюнет, — как вы заказывали!

Седовласый побледнел, было видно, что ему нездоровится.

— Неужели? — испуганно прошептал он.

Брюнет рассмеялся. Он был в приподнятом настроении: сделка удалась.

— Чего не сделаешь для дорогого гостя! — самодовольно воскликнул хозяин. — Сейчас я вам покажу, как мы платим тем, кто предает нас.

Он нажал кнопку под столом, сзади отодвинулась стена. Седовласый гость еще больше побледнел, глаза вылезли из орбит, и он дрожащей рукой схватился за сердце. На металлическом крюке висел подцепленный за ребра парень со вспоротым животом…

Лысые шины автомобиля дымились и дико визжали на крутых виражах, скользили по мокрому асфальту, но цеплялись из последних сил за каждый бугорок. Гонка была опасной. Однако рисковать стоило — на кону стояла ни много ни мало жизнь! Выжимая педаль газа до отказа и резко бросая руль то влево, то вправо, водитель изо всех сил старался удержать машину. «Жигули», тем не менее, чудом оставаясь на ходу, петляя и кружась в узких переулках, медленно, но верно уходили от преследователей из города в сторону кольцевой дороги.

Две новенькие иномарки, серебристый «Мерседес» и темно-синяя «БМВ», безнадежно отставали в хитром лабиринте городских закоулков от отечественной «девятки». Серебристый «Мерс» из последних сил пытался сесть на «хвост» «Жигулям», которые вытворяли поистине чудеса высшего пилотажа.

За грязными затемненными стеклами мелькали переулки, подворотни, дома… Перепуганные люди, обрызганные водой и грязью, едва успевали отскакивать от проезжей части дороги к стенкам зданий, чтобы не угодить под колеса сумасшедших лихачей. Но кого волновали мелочные заботы местных обывателей, когда на карту была поставлена жизнь не только водителя убегавшей «девятки», но и в неменьшей степени самих преследователей, да и не только их…

В комфортабельном салоне новенького «Мерседеса» царило едва скрываемое замешательство и явное нетерпение. Четверо здоровых мужиков с перекошенными от злобы и беспомощности серыми лицами все же пытались сохранить видимость самообладания и спокойствия, но удавалось это не всем. Особенно суетился мужик на переднем сиденье, по-видимому, главный среди преследователей. У него были оттопыренные большие уши и маленькие черные усики на худощавом крысином лице, покрытом оспинами. На вид ему было лет пятьдесят. Дорогой светлый костюм в мелкую коричневую полоску сидел мешковато на его тощей фигуре.

Полковник МВД Мудин находился в щекотливом положении, возглавив эту операцию. Он привык давать указания из своего кабинета, но здесь был особый случай, который мог круто изменить его судьбу, и потому старый служака не захотел доверить ответственное дело даже опытным и проверенным профессионалам. Мудин рисковал, но только риск мог гарантировать ему дальнейшую спокойную жизнь.

— Гони, Сява! — орал командир на ухо шоферу, плотному молодому парню в кожаной куртке без рукавов, широкоплечему с мясистым большим носом на бледном небритом лице. — Гони!

Парень ничего не ответил, хотя его так и подмывало бросить в ответ парочку крепких словечек. Взгляд его маленьких цепких глаз был устремлен на перламутровый «жигуленок», который сбавил скорость, затормозив на перекрестке за углом, чтобы объехать немощную неуклюжую старушку. Шофер выжал газ до упора, и «Мерседес», резво рванувшись вперед, сильно накренился на повороте, чиркнув серебристым крылом об угол старого дома.

Удар был чувствительный, но спасительный для машины, которая готова была вот-вот перевернуться на большой скорости. Пассажиры в салоне облегченно вздохнули, когда «Мерседес» пошел по прямой, настигая свою жертву.

— Гони, милый, гони! — осипшим голосом бубнил сосед шофера, крепко уцепившись одной рукой за боковой поручень вверху салона, а другой суетливо расстегивая душивший тощую шею красный галстук. — Уйдет гад, уйдет!

Шофер бросил недовольный взгляд на соседа, который раздражал и мешал ему.

— Конечно, уйдет, — огрызнулся он, не поворачивая квадратной головы, — если вы, Макарыч, будете меня ежесекундно дергать и каркать под руку!

— Не базарь, Сомов! — оборвал его старшой. — Поднажми лучше чуток, самую малость осталось…

Сява недовольно хмыкнул.

— Еще малость, — прошипел Сява, круто выворачивая руль на вираже, — и мы станем покойниками.