Ольга Гаврилина - Самый обычный день

В дверь резко постучали.

– Вот! – к столу подлетел стажер, назначенный к ним из центра. – Пересчитали время в пути от Кернтерна до Ваццо, проверили накладные!

– И что?

– Отец мальчика приехал на другой день утром!

– На какой другой, дату мне можешь назвать?

– Конечно! Я, правда, рапорт еще не составил, но вот здесь все написано! – стажер протянул документы.

– Так, так… – зам перевернул листок, – шестнадцатого поступило заявление от Патриции о пропаже сына, а уже семнадцатого числа был организован прочес местности в районе Дальних холмов, в котором участвовал и Атилио, а по накладным фура прибыла в гараж на следующий день утром. А как же вы, дорогие мои, такое пропустили, если уже с диспетчером общались?! Это как называется? Это даже не халатность, а саботаж какой-то! – Он хотел стукнуть по столу, но удержался и сжал пальцы в кулак. – Да и сейчас, что ты мне говоришь – «Атилио приехал на другой день утром», – ты сам-то себя слышишь? Это не Атилио приехал, а его фура!

А если он машину на стоянке бросил, не оформляя накладную, чтобы время не тратить, и прочесывать местность рванул? – рассуждал про себя полицейский. – Все равно не складывается, за такой короткий срок доехать на тяжелом грузовике невозможно. Да и отдыхать им положено, а то штраф можно заработать.

– Так мы первый раз к диспетчеру заскочили, только чтобы записи с камеры забрать! Ну расспросили, конечно, заодно, что и как, гараж-то рядом со школой находится, а про Атилио что, если весь город знал, как он сразу на поиски сына бросился! А теперь, при повторной проверке, подтверждается, что он фуру вел. И подпись его по прибытии имеется, только не через 10 часов, а через все 20 из Австрии приехал, вот в чем дело-то! – Стажер перегнулся через стол, вытащил нужный лист из пачки принесенных бумаг.

Зам посмотрел путевой лист – в графе «Прибытие» стояло четкое 18.

– Ну и что это значит, по-твоему? – строго поинтересовался начальник, явно не имевший определенной мысли на этот счет и прикидывавший, стоит ли сразу спрашивать об этом отца мальчика или срочно взять разрешение на прослушку, чтобы поднабрать доказательств, если он и правда в чем-то замешан.

– Наверное, только то, что грузовик появился в городе через десять часов после самого Атилио, – бойко отрапортовал полицейский.

– А как это он появился, по воздуху, что ли, прилетел? – зам нахмурился, раздражаясь, что не может уловить главного.

– Пока не знаю, – уже не так резво проговорил стажер. – А имеет ли это отношение к убийству Андреа?

Эта путаница с датами прибытия и присутствием в городе Атилио все больше нервировала зама.

– А как ты думаешь, если алиби самого отца теперь коту под хвост! Может, он и в Австрии-то не был вовсе.

– Или диспетчер что-то…

– Проверяли алиби у диспетчера? – перебил его зам.

– Вроде… – растерялся стажер.

– Вот именно, что «вроде»! А ведь получается, что на этой тетке все сходится! – Мысли вдруг начали проявляться, приобретая четкие формы. – Это она знала, куда поехал Атилио и когда вернулся, но, скорее всего, пустила слух, что он гнал машину и приехал за восемь часов! Это ее офис и гараж граничит со школой, откуда пропал мальчик! И это она видела его последним! – Он передохнул на секунду, глядя на обескураженного стажера. – В участок ее, быстро!

– Мы-то ее уже допросили под протокол, я тут как раз хотел выяснить кое-что, – стажер выложил перед замом два исписанных листа.

– Знаешь что, везите ее сюда! Здесь все и выясним. Пока она не испарилась ненароком!

– Так ведь… – замялся полицейский.

– Это всего лишь еще один разговор со свидетелем и уточнение некоторых деталей. Ну что я тебе объясняю? Ты не знаешь, как это делается?

Слава богу, что народ здесь вполне адекватный. Несмотря на все эти криминальные телевизионные программы, не научился еще при каждом удобном случае вспоминать о своих правах и требовать адвоката. Зам открыл протокол, принесенный подчиненным, и углубился в чтение.

Манола с наслаждением вдыхала терпкий запах сухой травы. Маленькие пылинки, просочившиеся через крупные щели дощатой стены, медленно парили в нагретом воздухе. Стояла полуденная тишина, изредка прерываемая стрекотанием кузнечика да жужжанием пчелы, залетевшей в сарай.

«Зачем я пришла сюда опять?» – У нее не было ответа на этот вопрос. Совсем давно, когда Патриция вышла замуж и уехала из их семьи, Манола, оставшаяся без поддержки сестры, повадилась ходить в здание старой мельницы. Хозяева каменистого куска земли со стоявшим на нем полуразвалившимся строением с поломанными мельничными жерновами, так и не продав его, уехали куда-то на север, оставив ключи их матери, а та очень быстро забыла об их существовании. Стащив связку ржавых ключей, из которых только один открывал покосившуюся дверь мельницы, а предназначение других так и осталось для Манолы загадкой, она часто убегала туда, спасаясь от обстановки безразличного отчуждения, которая поселилась в их доме. Мать напрочь забыла о ее существовании, а отчим доводил окриками: «Вон сестренка, хоть и младшая, а уже улетела из гнезда! А ты долго здесь будешь под ногами болтаться? Давай пошевеливайся, обедать пора, а стол не накрыт еще!» Взгляд его, тяжелый и бесцеремонный, теперь был направлен только в сторону Манолы, отчего она съеживалась, желая стать невидимой. Проблемой было еще и то, что она никак не могла найти постоянную работу, а всего лишь сезонные предложения по сбору винограда или оливок. Деньги быстро заканчивались, и о том, чтобы снять комнату или тем более квартиру и жить отдельно, нечего было и мечтать. Она только теперь поняла, как права была Патриция, поставив целью найти жениха и мужа, и только теперь в полной мере ощутила состояние муторного одиночества в родном доме.