Ирина Градова - Экзотический симптом

Алла далеко не всегда была согласна с судебными решениями, однако никогда их не оспаривала: если обвиняемого оправдывали, это означало, что адвокат сделал свою работу лучше, чем сторона обвинения – и только. Однако к Говоркову Алла ни малейшей жалости не испытывала, напротив, с трудом подавляла отвращение к человеку, который воспользовался положением и беспомощностью своих малолетних жертв, чтобы делать «бизнес». Чиновника ничего не смущало, и совесть, видимо, уснувшая в младенчестве, не будила его по ночам. И Алла дала себе слово, что сделает все, чтобы этот человек отправился за решетку на как можно более долгий срок. Она выкопает каждый факт, отследит каждую ошибку, найдет и допросит всех возможных свидетелей, но Говорков легко не отделается!

В допросную она вошла с безмятежным выражением на лице, которое практиковала много лет: допрашиваемый не должен видеть, какие эмоции вызывает у следователя, ведь это может подсказать ему линию поведения, а Алле требовались лишь факты. Она не сомневалась, что Говорков попытается себя обелить, но знала, как заставить его говорить правду.

Поначалу он снова пытался гнуть старую линию, но, поняв, что это не прокатит, решил придерживаться стратегии своего адвоката, мимикой и недвусмысленными жестами пытавшегося вернуть подзащитного на верную стезю.

В задачу Аллы входило заставить чиновника действовать вразрез с тщательно выстроенным планом, хотя в присутствии его автора, Кудряшова, это представлялось делом нелегким.

– Давайте я расскажу, что нам известно, – миролюбиво сказала она, с многозначительным видом листая папку с делом. – Вы в сговоре с гражданкой Уразаевой…

Говорков попытался было сразу же возразить, однако адвокат мягко положил ему руку на локоть. Видимо, эта мягкость была обманчивой, потому что чиновник скривился, как от боли.

– …занимались незаконным изъятием детей из неблагополучных семей. Она, минуя обычную процедуру, включающую в себя судебное заседание и получение постановления, приходила к вам. Вы, пользуясь формулировкой о необходимости защиты несовершеннолетних, находящихся в опасности в собственной семье, подписывали разрешение на изъятие. После этого в дело вступали Уразаева и Ирданов, изображавший полицейского или судебного пристава – сомневаюсь, что люди в момент их «работы» могли разобраться, кто есть кто. Уразаева намеренно являлась в квартиры в то время, когда взрослых там быть не могло, ну а сопротивление детей, как мы все здесь понимаем, преодолеть было нетрудно. Забирали только детей до восьми лет… Скажите, Сергей Геннадьевич, данное условие диктовалось особыми пристрастиями ваших клиентов или тем, что малыши, по возвращении, не сумеют внятно описать, что с ними творилось в так называемых «приемных семьях»?

– Марго… то есть Маргарита Уразаева сказала, что так безопаснее, – едва слышно ответил Говорков. – Она считала, что в более младшем возрасте никакой особой психологической травмы у детей не останется.

Если бы чиновник мог видеть, что в этот момент происходит в кабинете, где три оперативника, Игорь Осипов и еще один человек, не являющийся членом следственной группы, приклеились к экрану компьютера, наблюдая за допросом, он бы поспешил залезть под стол.

Антон с такой силой рубанул кулаком по столу, что тот взвизгнул, а сидевший рядом Белкин подпрыгнул от неожиданности на стуле.

– Вот сволочь! – прошипел Шеин. – О ребятишках они, оказывается, заботились, чтобы те, значит, жили в «здоровой обстановке разврата»!

– Ты потише, Антоша, – попросил, поморщившись, Дамир. – Этот гад все равно тебя не слышит!

– А жаль… – пробормотал Белкин, тоскливо глядя в экран.

– Потом в дело вступали вы, – продолжала между тем Алла. – Связывались с «клиентами» как в России, так и за рубежом, предлагая им «товар» лицом. Для начала вы размещали фотографии детишек на сайте, и начинался аукцион. Я правильно излагаю?

Говорков неохотно кивнул.

– Расскажите, как и когда вы их возвращали?

– Этим занималась Маргарита. После использования… в смысле, через несколько месяцев, когда…

– Когда «товар» терял новизну? – не смогла сдержаться Алла и тут же мысленно отругала себя: не стоит допускать резкостей, это может разрушить диалог.

– Вернее сказать, когда клиенты уставали и им требовалось что-то новенькое, – нимало не смущаясь, поправил ее Говорков.

– А родители не удивлялись, что сначала у них отнимали детей, а потом возвращали?