Ирина Градова - Экзотический симптом

– Потому что они у тех, кто, как правильно выразиться-то… сдает их в аренду педофилам?

Алла поморщилась. С другой стороны, точнее и не скажешь: именно – «в аренду»!

– Скорее всего, семьи, куда Уразаева пристраивала изъятых детей, либо сами являются участниками преступного сообщества и используют их в сексуальных целях, либо, что еще более вероятно, получали мзду за их содержание и молчание, – сказала Алла. – Как только Игорь закончит расшифровывать записи Уразаевой, мы прочешем все адреса и вернем детей. Беда в том, что не все матери такие, как Иночкина или Карпенко: чутье подсказывает мне, что часть ребят придется-таки передать представителям органов опеки!

Алла замолчала, задумавшись. До сих пор главным казалось вернуть пропавших, но что станется с ними потом?

– Слушай, а зачем Уразаева и… ну, кто там ее заказчики и подельники, не знаю, зачем они связывались с незаконным изъятием? – спросил Негойда. – Полно же ребятишек, чьи папка с мамкой даже не вспомнят об их существовании, залив глаза водкой или вены героином!

– Мы с коллегами это обсуждали, – кивнула Алла. – И пришли к выводу, что тому может быть два объяснения. Первое: этим уродам требуются дети психически устойчивые, без физических недостатков и проблем со здоровьем.

– Да-а, у «синяков» и нариков вряд ли найдутся более или менее здоровые дети, – понимающе закивал Дмитрий.

– А второе условие такое: видимо, в связи с тем, что потребителями «услуг» Уразаевой являлись граждане Скандинавских стран, ребятишки должны были быть белокожими и белобрысыми, желательно светлоглазыми.

– Жуть!

– И не говори.

– Хотел бы я пообщаться с этой вашей Уразаевой, когда вы ее отловите!

– Знаешь, мне почему-то кажется, что мы ее не найдем.

– Ты такого низкого мнения о своих ребятах?

– Дело не в этом… У моих коллег создалось впечатление, что Уразаева готовилась к отъезду в большой спешке. Они нашли в квартире загранпаспорт и билет на паром от Хельсинки до Стокгольма.

– А ее машина… – начал было Негойда.

– Отсутствует в гараже, – поспешила перебить Алла. – Скорее всего, Уразаева планировала доехать до Финляндии на автомобиле, а там пересесть на паром, но не могла же она усвистать без документов!

– И поэтому ты считаешь…

– Что ее просто нет в живых.

– О как!

– Ты же понимаешь, что она в этом деле не главная, и ее могли убрать, почуяв, что запахло жареным!

– Если судить по тому, что удалось выяснить, похоже, вы вышли на крупную международную сеть педофилов. Тогда можно допустить, что от Уразаевой избавились, так как она оказалась «слабым звеном» в цепи и, потянув за нее, вы заставили бы посыпаться и остальных!

– Только вот, боюсь, без живой Уразаевой «посыплется» все наше дело: даже если принять за аксиому то, что она расправилась с Ямщиковой, как доказать остальное? Были ли у нее подельники в опеке или она действовала в одиночку? И какое отношение ко всему этому имеет Говорков… Если вообще имеет!

– А что, если попытаться копнуть в другом месте?

– Это в каком же?

– Вы же ищете пропавших детей?

– Ну?

– Ты сама сказала, что их нет в детских домах и приютах – значит, они раскиданы по так называемым «семьям». Когда вы их вычислите, надавите как следует: вряд ли эти люди в курсе того, за что именно им платили, поэтому они с удовольствием расскажут, кто это делал, чтобы не загреметь на нары за компанию!

– Может, ты и прав…

Зазвонивший мобильник прервал Аллу, и она увидела на экране имя Мономаха.

– Владимир Всеволодович, здравствуйте!

– Э… добрый вечер… э… Алла Гурьевна. Он что, выпил?

– Что-то случилось?

Если бы в этот момент Алла смотрела на Негойду она увидела бы на его лице странное выражение, у которого только одно название – ревность.

– Э… честно говоря, да, – со вздохом ответил Мономах на ее вопрос. – Вы… вы можете приехать? В смысле, прямо сейчас?

– Сей… хорошо, я приеду. Диктуйте адрес!

Алла быстро сделала запись на салфетке и повесила трубку.

– Опять твой Мономах во что-то вляпался? – буркнул Негойда.

– Похоже на то, – рассеянно ответила Алла, не обращая внимания на неприкрытый сарказм в его тоне. – Ну, мне пора!

– Домой придешь во сколько?

– Как получится… Пока!

Дмитрий тоскливо смотрел вслед уходящей Алле. Он вынужден был признаться, хотя бы самому себе, что впервые в жизни оказался в подобной ситуации: обычно женщины провожали печальными взглядами его удаляющуюся спину. Он постоянно ловил себя на мысли о том, что абсолютно не знает женщину, с которой спит, несмотря на то что общаться ближе просто невозможно!