Виктория Платова - Увидимся в темноте

– Я бы не хотел это обсуждать. – Брагин собирался еще добавить веское «с вами», но в последний момент передумал.

– Ради бога, – пожала плечами Джанго.

– Меня интересует только то, что произошло во сне.

– Ваш вопрос и есть ответ. Это произошло во сне, не более того. Вы ведете безнадежное дело, которое затрагивает вас эмоционально, вы вовлечены в него полностью и вы небеспристрастны. Не так ли?

– Возможно, в ситуации с кражей постельного белья из борделя я и был бы беспристрастен… Но в ситуации, когда зверски убивают молодых девушек… – Брагин в сердцах ударил рукой по рулю. – И я не считаю дело безнадежным.

– Видите, – тут же уличила Брагина психологиня. – Эмоциональный фон зашкаливает. И очевидно, что то же происходит в отношениях с женой. Наверняка накладывается чувство вины, а это разрушительная вещь. Может быть, самая разрушительная… И в вашем подсознании оба потока сливаются, что и приводит к подобного рода сновидениям.

Та еще выкладка. Хорошо, что не добавила про сон разума, который рождает чудовищ.

– Там еще была птица. Она привела меня к тому месту, где… где все и открылось.

– Хотите, чтобы я вам еще и птицу расшифровала? На какую религию будем опираться? Чьи мифы потревожим?

Все-таки тяжелый человек Елена Викторовна Джангирова. Неприятный.

– То есть я должен перестать беспокоиться?

– Ну, если не можете перестать – наймите вашей жене охрану. Так вам будет спокойнее?

Спокойнее Брагину было бы, если бы воплотилась в жизнь история с копченым сигом и Осиновецким маяком. А про охрану действительно надо подумать. На всякий случай.

– А велосипедист? Наушники? Думаете, просто совпадение?

– Взрослейте, Сергей Валентинович.

– И слушать хорошую музыку?

– Хотя бы ту, которую любит ваша жена.

Вот и поговорили.

Некоторое время они ехали молча, пока не попали в пробку на Приморском проспекте.

– Надолго встали, как думаете? – спросила Джанго.

– Минут за пятнадцать рассосется.

Она кивнула и так же, как и утром, углубилась в свой смартфон: правда, теперь не пялилась ни в гугловские карты, ни в Яндекс-пробки. Теперь Джанго что-то писала, очевидно в каком-то из мессенджеров. Брагин даже поразился скорости, с какой двигались ее пальцы.

– Со мной все выяснили… – кашлянул он.

Джанго даже не взглянула на Брагина, лишь нетерпеливо подняла руку в предупреждающем жесте: погодите не гундите, Сергей Валентинович.

– Секунду.

– Хорошо.

Закончив строчить, она отправила сообщение и тут же забарабанила пальцами по подлокотнику в дверце брагинской машины: Катя делала точно так же, – мгновенно вспомнил Сергей Валентинович. Катя делала так же, когда срочно ждала чего-то, а это капризное и своенравное «что-то» все никак не хотело проявляться. Обычно Катиного терпения хватало минут на десять. Елена Викторовна Джангирова ограничилась тремя. После чего нажала кнопку вызова и приложила смартфон к уху.

– Макавей. Я не понимаю, зачем вам телефон, Макавей, если вы даже не даете себе труд отслеживать сообщения.

Невидимый миру Макавей что-то прошелестел в ответ, пытаясь оправдаться, но Елена Викторовна никаких извинений не принимала, и брать пленных в ее расчеты не входило.

– Ситуация обстоит следующим образом. Меня интересует дело Закупщика, Геленджик, девяносто второй – девяносто третий год. И дело ейского маньяка, две тысячи шестой, вы должны помнить. В делах были фотографии, позаботьтесь о них тоже. И все то, что присылал капитан Землянский. Да, тот самый, из Ейска. Что найдете, отправляйте мне на рабочую почту. И держите телефон при себе.

Отключившись, Джанго некоторое время смотрела прямо перед собой, а потом, все так же не поворачивая головы, произнесла:

– Вы о чем-то хотели спросить меня, Сергей Валентинович?

– Об эмоциональной вовлеченности.

– Самое время.

– Знаете то, чего не знаем все мы?

– Знаю то, что мне не нравится это дело. И с самого начала не нравилось.

– Все остальные, надо полагать, в восторге. Были и остаются.

– Это неверная трактовка.

– А какая верная?

Джанго снова заглянула в свой смартфон:

– Двадцать три минуты. Вы говорили – пятнадцать… Беда с вашими пробками…

– Ну, ничего, в Москве от них отдохнете.

– Обсудим это?

– Обсудим трактовку.

– Хорошо. Тогда давайте начнем сначала. В конце апреля вы получаете на руки тело со срезанным лицом, прикрытым восковой маской. Погибшая обнажена, из вещей на ней только дорогое пальто, которое еще толком не носили. Почему именно это пальто, почему такое дорогое пальто, является ли оно неким знаком? Демонстрацией чего-то определенного?