Виктория Платова - Увидимся в темноте

– Вы что хотите сказать, Елена Викторовна?

– Пальто. Вам ничего не бросилось в глаза?

– Да у меня с утра они так замылены, что я даже про свои штаны не помню – застегнул или нет, – нахмурился Пасхавер. – А вы мне про чужое пальто.

– Ему лет шестьдесят.

– Кому?

– Этому пальто.

– Вы откуда знаете? – удивился наконец-то пришедший в себя Брагин.

– Немного разбираюсь в моде. Шестидесятые, прошлого века. И, судя по качеству ткани, это не винтаж.

– Щупали? – снова подал голос Пасхавер.

Это было не совсем по-джентльменски. Все знают, что к телам жертв Джанго предпочитает не приближаться, теоретизируя в некотором отдалении. Поведение несколько странное для крупного специалиста по Сериям, каким вроде бы является Джанго. Вызывающее нездоровые рефлексии у сотрудников. На Джанго периодически оттаптывался Вяткин, а теперь вот и добряк судмедэксперт решил отметиться. Как-то не очень на него похоже.

– Щупают баб, Игорь Самуилович, – надменно ответила Джангирова. – А насчет пальто… Поверьте, я не ошибаюсь.

– Ладно. – Пасхавер пожал плечами. – Вскрытие покажет.

Все не так, как обычно.

Именно об этом Брагин заговорил с Джанго на обратном пути, когда они уже сели в машину и отъехали от «Золотого ручья».

– Хочу с вами посоветоваться, Елена Викторовна.

Она ответила не сразу, думала о чем-то своем. И на месте происшествия тоже думала, даже Паша Однолет не смог расшевелить ее своими обезьяньими выходками. Когда это началось? Ведь еще по дороге на место происшествия она выглядела гораздо бодрее, позволяла себе цинизм и бездушие по отношению к жертвам (что едва не вывело обычно спокойного Брагина из себя) и посреди пространных рассуждений о психологии серийных убийц норовила сунуть конфеты в нос следователю.

Что же поменялось?

– Угостите карамелькой?

– Что?

Пришла в себя, слава богу.

– Карамельки. У вас вроде были.

– Да, конечно.

Она вытащила из кармана куртки утреннюю плоскую жестянку и положила ее на торпеду, почти перед Брагиным: берите сколько хотите, Сергей Валентинович, сожрите хоть все. Только теперь он смог по достоинству оценить рисунок на крышке: огромный красный рот, белые, торчащие вкривь и вкось зубы, некоторых недостает – и черные пустоты заполняют жизнерадостные ярко-зеленые веточки.

– Я за рулем, – напомнил Брагин. – Ладно, не нужно конфет. Нужно поговорить. Не знаю даже, с чего начать.

– С чего-нибудь интригующего, – посоветовала Джанго.

– Вы в вещие сны верите?

– Вы же понимаете, вещих снов не существует. Есть сумма внешних факторов, которая определенным образом интерпретируется мозгом. Не более того.

– То есть можно не бояться, что сбудется?

– Что было в вашем сне?

– Сегодняшняя жертва. Ее обнаружил велосипедист. То есть во сне он еще не успел найти ее, но я уже знал, что найдет. У нас ведь тоже велосипедисты, верно?

– Это все?

– Нет. Наушники.

– У жертвы в вашем сне были наушники?

– И в них играла музыка.

– Какая?

– Честно говоря… невозможно было разобрать.

Брагину снова стало не по себе. Было бы правильно, единственно верно, если бы сейчас рядом с ним сидела не эксперт-маньяковед Елена Викторовна Джангирова, а его жена Катя. И ехали бы они куда-нибудь в Псков, или Новгород, или в Карелию, к озерам. Или на Ладогу, к Осиновецкому маяку, – и Брагин рассуждал бы о том, что хорошо бы устроиться смотрителем, оставит ли Катя свой банк ради маяка?

И копченая рыба.

Они купили бы сига у ближайшей придорожной коптильни. И еще, наверное, судака.

– Это ведь не все?

– Нет. Это детали. Главное в другом. Во сне жертвой была Катя.

– Кто? – не поняла Джанго.

– Моя жена. Я видел ее. В лесном озере. Мертвую.

Зачем он сказал это? Зачем вообще затеял этот разговор? И откуда возникло это пугающее ощущение, что, выпустив на волю до сих пор запертую в нем картинку из сна, он совершил что-то непоправимое?

– К этому нужно отнестись серьезно?

Помолчав секунду, Джанго спросила:

– У вас хорошие отношения с женой?

– Сложные. Мы… решили пожить отдельно. Вернее… она решила.

– А вы бы не хотели этого.

– Нет. Я хотел, чтобы все было по-прежнему. Как раньше.

– Накосячили, Сергей Валентинович?

В первое мгновение Брагин даже не понял, что это за научный термин, которым воспользовалась высоколобая авторесса недописанных монографий.

На-ко-ся-чил. Ага. Na-ko-sya-chil.

Вместо детального разбора с привлечением Фрейда и Юнга Джанго лепит ему то, что обычно лепят Вяткин за водкой или Грунюшкин за пивасом. Но им простительно, они знают Брагина сто лет, и знают, что он – хороший мужик. Может совершить ошибку, но никогда не позволит себе подлости. Парней и убеждать ни в чем не надо, заикнись только… да что там, просто головой кивни – сразу поддержат. Хоть баблом, хоть раскладушкой. А про «накосячил» он и сам в курсе.