Виктория Платова - Увидимся в темноте

– Никогда не давал ей повода. И впредь не собираюсь.

На этом можно было заканчивать беседу с инфернальным типом Вадимом Петровичем, что Брагин и сделал. Задав напоследок еще один, чисто прикладной вопрос:

– Где у вас помойка?

– Помойка? – озадачился муж Греты. – Какая помойка?

– Вы ведь заявили, что Ольга собиралась вынести мусор. Вот я и интересуюсь – куда.

– А-а… Я понял, понял. Сейчас объясню. У нас в подъезде два входа. Один на улицу, другой во двор. Проходите через двор и через арку. Ворота там всегда закрыты, но в стене, с левой стороны, – кнопка. За воротами – что-то вроде небольшого проезда. Он заканчивается площадкой, там теперь импровизированная стоянка. А в глубине площадки, у стены, баки.

Слишком долгое объяснение, но такой уж Вадим Петрович человек – обстоятельный. И речи довольно пространные, если не касаются вещей, опасных для его благополучия. Семейного, личного, подлинного или мнимого.

– Вы там паркуетесь? – поинтересовался Брагин.

– Нет-нет, что вы. – Вадима Петровича снова бросило в пот. – У нас и машины-то нет. То есть… была, но мы продали ее в начале года. Стесненные финансовые обстоятельства.

– Может быть, знаете… Ольга встречалась с кем-нибудь? Возможно, кто-то заглядывал к ней?

– Никогда никого не видел. Но я и ее видел редко.

Спустя десять минут они с Вяткиным уже стояли внизу, в вестибюле подъезда, и все в нем было ровно так, как описал Вадим Петрович: одна дверь вела на улицу, другая – во двор. Вторая, в отличие от первой, не имела кодового замка.

– Что будем искать? – спросил у Брагина Вяткин.

– Тропу, на которой, возможно, исчезла Трегубова.

Они миновали крохотное пространство двора с парой клумб и недавно установленной детской площадкой, прошли через арку и оказались на узкой улочке, которую муж Греты отрекомендовал «проездом». Двум автомобилям разъехаться невозможно, но один пройдет без проблем. С правой стороны улочки тянулся высокий, в два человеческих роста, глухой забор. С левой – нависала туша огромного здания с черными провалами окон и глубокими трещинами по фасаду. Жилой дом, очевидно, был расселен уже давно: сквозь каменную кладку успели пробиться какие-то чахлые растения – то ли кустарник, то ли карликовые деревца. Брагин запрокинул голову вверх, к холодному высокому небу: отсюда, со дна каменного ущелья, оно казалось белым.

– Охренеть местечко, – только и смог выговорить капитан. – Я думал, таких в Питере не осталось. Про Апокалипсис снимать – самое то. Киношникам своим присоветуй при случае.

Место и впрямь было унылым, сумрачным – несмотря на световой день, который никак не хотел кончаться. Белые ночи все-таки. Поздним апрельским вечером – тем самым, в котором Ольга Трегубова отправилась выбрасывать пакет с мусором (и неизвестно, вернулась ли обратно) – здесь было наверняка еще унылее. И фонарей не видно.

Они прошли еще метров пятьдесят и оказались на площадке, сплошь заставленной автомобилями. Десятка полтора, не меньше; в основном эконом-класс, «Ниссаны», «реношки» и «Киа». Пара машин была не на ходу, о чем свидетельствовали спущенные колеса и битый ржавчиной корпус. Но внимание Брагина привлекли не они, а относительно новый минивэн с надписью «КИНОСЪЕМОЧНАЯ». Минивэн преграждал путь к четырем мусорным бакам в углу площадки.

– Вот видишь, киношники уже здесь. – Брагин заглянул за лобовое стекло, где лежала бумажка с номером телефона. – Легки на помине.

– Рад за них, – проворчал Вяткин. – Ну, а мы тут зачем? Какую версию предлагаешь отработать?

– Нет пока никаких версий.

Это была не совсем правда. Не вся. Брагина приволокла сюда интуиция, а брагинская интуиция проходила по разряду дам капризных и откликающихся на призыв через раз. Но если уж она проснулась и заворочалась – пиши пропало, сожрет с потрохами, а до того – будет зудеть в башке, как надоедливая муха: сделай то, поди туда, обрати внимание на это. Минивэн, к примеру. Не конкретный («Киносъемочная»), любой другой. В минивэн легко затолкать жертву, да и много времени такая операция не займет, если хорошо подготовиться. Тем более что ни одной камеры здесь нет. Их не было и на протяжении всего отрезка от арки до торца разрушенного дома, к которому примыкала автостоянка.

– Не факт, что она вообще пропала, эта девушка, – снова заныл Вяткин. – Могла просто съехать. С жильцами не поладила – и привет. Ты сам эту квартиренку лицезрел. Гадюшник же, Сережа.

Нет, Гриша. Девушка действительно пропала. Конечно, есть масса обстоятельств, которые могут вынудить человека неожиданно сорваться с места, но паспорт с собой он обязательно возьмет. Достаточно простого здравого смысла, чтобы это понять. И непонятно, почему здравому смыслу так противится кондовый профессионал Вяткин.