Виктория Платова - Увидимся в темноте

Его можно найти за рулем минивэна с логотипом «WHITE LOVERS» (белый круг, зеленый кант, большой цветок посередине). Минивэн сворачивает с улицы Литовской на улицу Грибалевой за сорок минут до того, как по ней пройдет Аяна Уласова.

Если маньяка, невзирая на его преклонные годы, закатают по полной, Брагин будет только рад.

И Вяткин с Пашей Однолетом. И Лера Гаврикова. И Ряпич с Пасхавером.

Не рада только Джанго. Наверное, потому, что очередной серийный убийца снова не оправдал ее ожиданий.

Впрочем, «не рада» – не совсем точное определение. Джанго мрачна и исполнена тревоги. Но и какой-то решимости тоже, отчаянной решимости, как крестоносец, который едва ли не в одиночку собирается штурмовать небесный город Иерусалим.

– Что не так, Елена Викторовна? – устало спрашивает у нее Брагин.

– Все не так. Разве вы сами не чувствуете?

Как же он ненавидит это ее умничанье, эти бесконечные сомнения. На протяжении нескольких месяцев Джанго была совершенно бесполезна, ее книжные теории не продвинули следствие ни на шаг, но теперь, когда все закончилось, она продолжает мутить воду и отравлять Брагину существование. Стерва.

Ехала бы ты в свою Москву, стерва.

– Что именно я должен чувствовать?

– Что все здесь не так. И это «не так» специально оставлено на поверхности. Специально, чтобы мы не заметили.

– Хитрый маньяческий план?

– Боюсь, он больше не способен строить планы. У Кирилла Шапсая – прогрессирующий Альцгеймер. Не знаю, как он убивал в такой ситуации. И уже не говорю о схеме планирования убийств. Это очень сложная схема. Достаточно необычная. Экспериментальная, я бы сказала. Вам ли не знать.

Брагин знает. Что из того?

– И раздвоение личности, которое он мне подсовывает… диссоциативное расстройство… сюда оно ложится идеально. Прямо классика жанра. Все каноны соблюдены.

– И?

– Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Вы полгода не могли распутать дело, даже с мертвой точки не особо сдвинулись.

– Мы, – на автопилоте поправляет Брагин.

– Да, мы. – Джанго на все согласна. – Мы не могли распутать. Но решилось оно мгновенно. Почти мгновенно. Благодаря счастливому случаю.

– Какому еще случаю? – Разговор с Джанго нравится Брагину все меньше и меньше, он вызывает к жизни сомнения, которые Брагин хотел бы похоронить навсегда. Оставить в той комнате с бетонным полом.

– Фургон. Фургон, который видели велосипедисты. Ехал по пустой трассе, неожиданно остановился, несколько минут маячил перед ними бельмом в глазу. И не захочешь, а запомнишь. Более того, велосипедисты тренировались там каждую ночь. Они не были случайностью в пейзаже. И фургон не был. Он и стоял там для того, чтобы привести вас к месту, где держали девушек. Но не раньше, чем это было запланировано. И не позже. Я не права?

Брагин угрюмо молчит.

– Этот питомник, – продолжает наседать Джанго, – бывшее бомбоубежище, так? Все двери в подвале закрываются герметично, а подводка газовых трубок к западне требует определенных навыков. Шапсай в его нынешнем состоянии с этим бы не справился. То есть пускать газ он еще мог, а все остальное – нет.

– Не факт.

– Хорошо. Не факт. Но фургон – факт. Он не случаен. Думаю, что Полина и мальчик тоже появились там не случайно.

Работник правоохранительных органов, которому Ветрова отдала сценарий. Не могла не отдать, потому что… Потому что он буквально загипнотизировал ее. Так сказал Грунюшкин, но никаких своих сотрудников ни одно из ведомств не посылало. И это был не Шапсай – свою единственную любовь Полина уж точно бы признала.

– Хотите сказать, их заманили?

– Возможно, просто попросили приехать. Я не знаю.

Хоть что-то ты не знаешь. Уже легче.

– Попросили приехать, чтобы убить?

– Я не знаю.

– И «попросили» – это кто? Шапсай?

– При нем ведь нашли еще один паспорт с вклеенной фотографией. Лицо – одно и то же, только имя другое. Напомните мне… – Джанго нетерпеливо щелкает пальцами.

– Либенсон Андрей Юрьевич, – после долгой паузы произносит Брагин. – Он и был известен своим работодателям как Либенсон.

– А кто засвидетельствовал смерть Шапсая? Там, на юге?

– Я послал запрос.

Брагин действительно послал запрос, не такой уж он идиот. Хотя изматывающая беседа с Джанго говорит об обратном.

– Хотите сказать, что Шапсай – не убийца?

– Убийца. Он убивал в прошлом и, скорее всего, в настоящем. С прошлым – понятно, но в настоящем он не справился бы без сообщника. Учитывая его нынешнее состояние. Скорее всего, именно сообщника он принимал за свое альтер эго… Реальная для него личность… Парень в черном… Возможно, она реальна на самом деле. Понимаете?