Моника Кристенсен - Угольная крошка

– По-моему, ветер усиливается.

Хьелль Лоде поднялся из-за стола и подошел к окну, выходившему на парковку перед администрацией губернатора. Он не заметил огорченного и в то же время сочувствующего взгляда ученого. На пороге незакрытого кабинета появилась губернатор Исаксен.

Поздним воскресным вечером Стейнар Ульсен с двумя приятелями вернулся с выезда в Сассендален, к которому они так много готовились. Они проехали, ревя моторами, прямо через город, не обращая особого внимания на выделенные для снегоходов дорожки. Кое-кто из жителей домов вдоль дороги на Бломюру недовольно ворочался в кровати и подумывал встать поглядеть, кто там так расшумелся. Но раздумал.

Трулте, что жила в таунхаусе напротив Ульсенов, еще не ложилась. Она прибиралась в гостиной и на кухне после заседания дружеского швейного клуба. Поправляла диванные подушки, смахивала крошки, убирала забытые чашки. Они называли свои встречи «швейным клубом», но, собираясь, не столько шили, сколько пили кофе и болтали. В тот день Трулте приготовила свой знаменитый перевернутый торт с кремом и орехами. Подружки смели его подчистую и не отказались бы от добавки. Только две из них принесли с собой рукоделие. Одна вязала шарф со множеством переплетений и сложных петель. Но бросила еще до того, как на стол подали кофе. А фру Хансейд вышивала чудесный узор для своего бюнада [2] Бюнад – норвежский национальный костюм, надеваемый по торжественным случаям (прим. пер.) . . Это был ее первый вечер в швейном клубе, и Трулте осталась довольна ее поведением. Фру Хансейд говорила не много, больше слушала, кивала и улыбалась в нужных местах беседы.

Фру Бергерюд не пригласили на собрание клуба, хотя она и жила всего в нескольких домах от Трулте.

– Она скоро переезжает, – объяснила Трулте. – Они с мужем получили дом в центре на улице Хилмара Рекстена. В обход очереди, просто потому, что он пилот «Эйрлифта».

Фру Хансейд подняла глаза от вышивки и согласно кивнула.

Но сейчас все разошлись по домам. Трулте в благодушном настроении бродила по комнатам и прибиралась после удачных посиделок – до тех пор, пока чуть не выронила чашку от внезапного рева снегохода, пронесшегося мимо ее окон. Она подошла к окну и выглянула из-за занавески. Ну конечно. Это Стейнар Ульсен так поздно вернулся домой. И, судя по всему, он не торопился зайти внутрь. А чуть дальше по улице Трулте заметила мужчину, сбегавшего с крыльца дома Бергерюдов. То был новый сотрудник полиции Эрик Хансейд. Разумеется, ничего такого. Сам Бергерюд вполне мог быть дома. Но не странно ли, что герр Хансейд был в гостях по соседству, но не присоединился к жене, когда она отправилась домой?

Стейнар Ульсен подъехал на снегоходе к самому верхнему коттеджу на улице и выключил зажигание. Благостная тишь опустилась на дома, и вскоре все, разбуженные шумом мотора, снова мирно уснули. Он снял шлем и повесил его на руль. Достал мешок, привязанный к саням. Отцепил сани и поставил их на место у небольшой пристройки. Стейнар тянул, как мог, с тем, чтобы зайти в дом к жене и дочери. Впрочем, Элла уже наверняка спала. А вот насчет Туны он не был так уверен.

Он обещал, что в воскресенье вернется не поздно и они смогут провести время вместе. Туна предложила посмотреть мультики на видео. Она могла бы испечь булочки и сварить какао. Супруги восстанавливали отношения после того, как семейный психолог в Тромсё почти отчаялась их помирить. Давно она не видела, чтобы люди так злились друг на друга. В конце концов она предложила им на время прекратить терапию. И предложение пришлось как нельзя кстати, поскольку они как раз переезжали на Шпицберген. Им стоило начать с чистого листа, восстановить прежде всего дружеские отношения, почти что уговаривала психолог. Все трое с облегчением выдохнули, решив, что это блестящая идея.

Но в первые же выходные после установленного перемирия Стейнар уехал за город со своими приятелями. Они уже давным-давно обо всем договорились, так что поздно было отказываться, объяснял он Туне. Все-таки у Кристиана день рождения, соврал он. Разве она не рада, что у него в Лонгиере появились друзья?

Стейнар стоял у крыльца дома. Все было бы намного проще, если бы Туна с дочкой остались в Тромсё. Ему нравилось на Шпицбергене, но он вынужден был признать, что хотел бы вести холостой образ жизни. В снегоходной сумке лежала наполовину пустая бутылка крепкого спиртного. Он достал ее, отошел в тень пристройки и сделал хороший глоток, прежде чем зайти в дом.