Моника Кристенсен - Экспедиция

Кнут сомневался. Следует ли с ними поделиться этим?

– Через пару часов, после того как мы улеглись, я проснулся от того, что кто-то ползал мимо меня. Мне кажется, я видел, что это был Мадс.

Карстен и Терье долго смотрели друг на друга.

– Посмотри в коробке с лекарствами, – сказал наконец Терье.

Карстен раздражённо пожал плечами. Он заглянул в маленькую красную коробку. Не потребовалось особых усилий, чтобы убедиться – склянка с таблетками морфина была пуста.

– Я не могу поверить, что Мадсу удалось взять таблетки и никто из нас не проснулся, – сказал Терье.

В его голосе было столько горечи, что Кнут даже удивился. Они все трое сели, чтобы поразмышлять, как такое могло произойти.

– Так ты считаешь, что это был я?

Карстен был в бешенстве.

– Да, если ты мог умертвить две упряжки собак, то почему бы тебе не…

– Но ведь это не то же самое, – крикнул Карстен.

Казалось, что он сейчас кинется в драку.

– Итак, ты признаёшься, что отравил собак?

Терье не сдавался. Кнут дал им выговориться, им обоим. Но никто из них не реагировал так, как он ожидал.

– Я ни в чём не признаюсь. Ты ведь и сам мог бы это сделать.

– Я никак не мог. Я ничего не знал о ваших планах, пока не стало слишком поздно.

Терье оскалил зубы и скорчил страшную гримасу.

– Это было просто полное безумие – лишать их жизни, когда в экспедиции всё складывалось так удачно. Мы уже могли бы оказаться на Северном полюсе, если бы только продвигались, не думая ни о чём другом, кроме того, чтобы достичь цели.

– Прекратите свои недостойные споры, – сказал Кнут. – У нас в палатке лежит покойник. Я предлагаю всё-таки отдать дань уважения Мадсу. Мы вынесем его наружу, покроем его снегом и льдом, так, чтобы запах не привлёк белого медведя.

Терье не мог справиться со своими эмоциями. Он буквально испепелил Карстена взглядом, полным ненависти.

– Вы с Мадсом никогда не посвящали меня в планы насчёт убийства собак. Я с моими деньгами оказался просто полезным идиотом. Так же как и Свейн. Мы с ним оба понадобились вам только затем, чтобы оплатить ваши билеты на Северный полюс. Мы были сбоку припёку. Только ты и Мадс считали себя настоящей экспедицией. И именно по вашей вине экспедиция не достигла своей цели. Поэтому он и лишил себя жизни.

Терье выполз из палатки.

Карстен бросил на него суровый взгляд.

Они вынесли Мадса наружу в спальном мешке. Вытащили радиоприёмник и спрятали его в пластиковый пакет.

К счастью для глаз Кнута, было туманно и пасмурно. Контуры ландшафта стали менее отчётливыми, чем при резком солнечном свете на фоне ледовой пустыни. Глаза у Кнута напрягались не так, как прошлой ночью. Казалось, что с него вполне хватило и ночных переживаний. Но именно теперь вонь стала просто невыносимой. Она исходила от покойника.

Они нашли подходящее место около большого тороса, на покатом склоне с мягким, как шёлк, нетронутым снегом. Они дотащили туда Мадса на пластиковом коврике и плотно обвязали его. Затем они вырубили из тороса большие куски льда и сложили пирамиду. Это была нелёгкая работа. Последний кусок льда Карстен положил Мадсу на лицо. Наконец он заплакал, беззвучно, крупные слёзы катились по лицу. Застывая, капли превращались в ледышки и блестели в его бороде.

Они накидали на могилу чистого белого снега. Это были самые настоящие похороны. Кнут решил высказаться:

– Мы сделали всё это… А ведь скоро здесь будут русские. Но мы должны предпринять все усилия, чтобы белый медведь не наткнулся на нас.

Терье сказал пару слов, пока они стояли у могильного холма. А потом выпрямился и посмотрел на лёд.

– Когда здесь будет вертолёт?

– Во всяком случае, до двенадцати, но я могу связаться по радио с губернатором, сообщить о смерти нашего товарища…

– Сейчас уже второй час.

– Да-да. Пора бы связаться с внешним миром.

Время шло, а связь никак не налаживалась. Карстен и Терье замёрзли и хотели забраться в палатку, но Кнут остановил их:

– Сожалею, но сначала я должен осмотреть все вещи. Пока я буду этим заниматься, вы должны подождать снаружи.

Они обменялись довольно жёсткими репликами.

– Ты что, собираешься копаться в вещах Мадса?

У Карстена дрожал голос, и он с ненавистью взглянул на Кнута.

– Я буду копаться во всех вещах, и в твоих, кстати, тоже. После этого я просмотрю ящики и сани. Я давно уже должен был бы это сделать.

Он пытался объяснить им, что норвежский закон требует расследования смерти норвежских граждан за границей.