Моника Кристенсен - Экспедиция

Но у него есть большая просьба. А как считает Кнут, смогут ли спасатели забросить их на Северный полюс, чтобы они смогли поставить небольшой памятник Свейну?

Спонсоры наверняка поймут, что им пришлось прервать экспедицию и срочно доставить Мадса в больницу. Карстен вопросительно взглянул на Кнута.

Примус горел на полную катушку, он чихал и плевал во влажный воздух. Мокрая одежда висела на верёвке, но было ясно, что бельё и куртки сохнут очень медленно. К тому же в палатке стало сыро и темно.

– Я не буду винить себя во всём, что произошло.

Мадс так охрип, что было трудно разобрать, что он говорит.

– Нет, конечно, нет. Мы все несём ответственность…

Карстен наклонился к нему.

– Я не понимаю, какое отношение к этой истории с собаками имеем мы с Кнутом, – сказал Терье. – Об этом вы двое должны потолковать между собой.

– Утром мы будем уже на пути к Барнео, – сказал Кнут.

Он хотел подбодрить их, но добился обратного эффекта – настроение стало ещё мрачнее.

– Разве русские не потребуют оплаты за эвакуацию?

Терье посмотрел на Карстена.

– Покроет ли твоя страховка такие расходы?

Карстен отвёл глаза.

– Если только мы дойдём до Северного полюса, то ситуация будет выглядеть иначе. Никто и не ждёт от нас, что мы пройдём весь путь с больным на санях. Но отступить сейчас, когда мы уже так близко к цели – это… Я думаю, это самое ужасное разочарование, которое я пережил в своей жизни.

– Не говоря уже об экономических последствиях. Не думай, что мой отец позволит тебе избежать ответственности. Согласно контракту, который ты с ним подписал, вы вернёте каждую полученную у него крону. Но если мы доберёмся до полюса, хотя бы на несколько минут, и сделаем пару-тройку снимков, то он будет вполне доволен.

Кнут хотел бы, чтобы Терье попридержал язык, во всяком случае, чтобы он не поощрял Карстена в его наивных иллюзиях – тот всё ещё надеялся, что экспедиция выйдет из этого кризиса победительницей. Но Терье продолжал разглагольствовать:

– Мы должны быть реалистами. К тому же мы ещё должны дотащить Мадса, и вряд ли нам светит удача. Во всяком случае, шансы очень малы. Если бы мы были одни, например, ты и я, Карстен…

– Какая бестактность, – обиделся Карстен и опустил глаза вниз. – То, что ты сказал о Мадсе…

Раньше они каждый вечер старались найти что-нибудь позитивное, о чём можно было бы поговорить. На этот раз они слишком устали, и им пришлось сглаживать многие острые углы. Терье наклонился и так резко выключил примус, что тот выпустил кольцо серого дыма. Карстен выругался, повернулся спиной и лёг в спальный мешок к самой стене. Мадс уже спал, откинув голову с открытым ртом назад. Струйка слизи сбегала по его бороде. Время от времени он вздыхал и издавал шипящие зловещие звуки.

Кнуту это претило, но у него не было иного выбора. Ему пришлось лечь в тесном соседстве рядом с Мадсом. Несмотря на это, он мгновенно уснул, буквально провалился в сон. Так что он даже не вполне проснулся, когда кто-то начал ползать по палатке. Вероятно, кому-то понадобилось выйти по неотложным делам.

Зато в следующий раз он проснулся от тишины. Именно от тишины. Тишина как будто оглушала и давила на барабанные перепонки. Но в палатке всё-таки раздавались некоторые звуки – например, Карстен вовсю храпел, а Терье ворочался в спальном мешке. При этом Кнут стал бы отрицать, если бы кто-нибудь вздумал указать на его чувствительность. И он никогда не боялся темноты. Правда, два или три раза за последние годы он получал своеобразные предупреждения о том, что с ним произойдёт в ближайшем будущем.

Скользкое предчувствие надвигающейся опасности не давало ему уснуть. Снаружи было сумеречно, темнота плотно прижалась к стенам палатки. Он сел. Попытался протиснуться к выходу, не задев Мадса, который лежал рядом с ним. Сделал несколько шагов за палатку, в холодную расщелину. Расстегнул штаны и окрасил жёлтым цветом круг снега перед собой. Ощущение мрака и пустоты захлестнуло его, и это чувство оказалось сильнее всего того, что он ранее переживал.

Так больше продолжаться не может. Сегодня их должны эвакуировать. Он заполз внутрь палатки, взял с собой примус, который Терье перед сном довольно предусмотрительно оставил у входа. В палатке стоял ледяной холод, казалось, что внутри холоднее, чем снаружи. Кнут немного повозился со смесью для розжига, много раз накачивал примус, чтобы поднять давление в резервуаре. Наконец в горелке появился огонь. Тепло распространилось по палатке, свет от пламени отбрасывал нежный отблеск на лица спящих участников экспедиции.