Энн Кливз - Рассказывая сказки [litres]

Она встретилась с ним взглядом в зеркале и улыбнулась.

– Ну что, сойдет? – спросила она.

– Ты напрашиваешься на комплименты. – Он все-таки подошел к ней. Протянул руку и погладил ее шею. У нее перехватило дыхание, но она не подала виду.

– Нет, серьезно. Мне всегда казалось, что я делаю что-то не так, а теперь совсем разучилась.

– Ты прекрасна, – сказал он. – Правда.

– Боевой раскрас. Я волнуюсь перед встречей с людьми. Мне нужно за что-то спрятаться.

– Спрячься за меня, – ответил он. Она снова встретилась с ним взглядом, и они рассмеялись своей сентиментальности. Она почувствовала, как напряжение спало.

Когда они добрались до «Якоря», все завсегдатаи уже собрались. Джеймс открыл дверь, пропуская Эмму вперед. Она зашла и остановилась посмотреть, был ли там кто-то, кого она знала. Вокруг стола для бильярда собралась компания детей. Ей показалось, что она видела их на остановке школьного автобуса. Они явно еще не доросли до выпивки, но чем еще детям заниматься в таких городках? У нее, конечно, не было возможности ходить в паб. Она вспомнила свои долгие скучные вечера в Спрингхеде. До отъезда в колледж ее единственным развлечением был молодежный церковный клуб, за которым пристально следил ее отец.

Их заметили. Кое-кто из спасателей играл в дартс – они прервались и поприветствовали Джеймса. Вероника, стоявшая за баром, улыбнулась Эмме, стараясь скрыть свое удивление. Вероника знала их обоих. Она ходила в церковь – не регулярно, по особым случаям, на пасхальную и рождественскую службу. И всегда передавала пару бутылок для летней ярмарки. Ее сын был в одном классе с Кристофером. Эмма с трудом пыталась вспомнить, как его зовут.

– Как Рэй? – Имя вдруг само пришло в голову.

– В порядке.

– Чем он сейчас занимается? – Эмма удивлялась самой себе. Она уже отвыкла от таких разговоров.

– Стал пожарным. В Лидсе. Конечно, он никогда умом не блистал, в отличие от твоего Кристофера, но мы им очень гордимся. – Она помолчала. – Мне так жаль, дорогая. Нам всем.

– Я знаю, – сказала Эмма. – Я знаю.

– Полиция уже кого-нибудь арестовала?

Вдруг из задней комнаты появился Барри. Он встал, опершись руками о барную стойку, и смотрел на Эмму. Вопрос прозвучал резко, без вступлений и формальных прелюдий.

– Не говорили.

– Позор, – сказал Барри, и Эмма не поняла, считал ли он позором убийство, или неспособность полиции найти подозреваемого, или отсутствие коммуникации.

Один из игроков в дартс тоже стоял у бара в ожидании напитка и пробурчал что-то в знак согласия.

– Я угощаю, – сказал Джеймс. – Ну, в память о Крисе.

Через полчаса в пабе было так шумно, как Эмма и не мечтала. Дети включили какой-то музыкальный автомат и сидели в соседнем зале перед широким экраном, смотрели футбол, и их крики и свист то и дело заглушали музыку.

Она сидела у окна, болтала с девушкой одного из спасателей. Еще одна школьная знакомая. Эмма слышала, как та болтает о новом парне, о головокружительном романе, о предложении, но все это время думала о Джеймсе, который стоял у барной стойки и смотрел на нее. Чего он от меня хочет? О чем хочет поговорить?

Дверь открылась, и вошел Майкл Лонг. Он не потрудился придержать дверь, и она захлопнулась, но в зале было так шумно, что никто не обратил внимания. Вразвалку он подошел к бару. Эмма не слышала, о чем они говорят, но догадалась, что Джеймс предложил купить ему выпить. Хотя Майкл выглядел так, как будто уже пил, – взъерошенный и плохо стоящий на ногах.

– Ну ты и наглец.

Она с трудом разобрала слова, но чувствовала его враждебность – она ощущалась почти физически. Она смотрела на них в ужасе. Девушка продолжала болтать. Джеймс, видимо, его не расслышал и попросил Майкла повторить.

Майкл широко открыл рот и прорычал так, чтобы его услышали все, заглушая шум:

– Я сказал, ну ты и чертов наглец!

Разговор смолк. Запись в музыкальном автомате подошла к концу, и никто не включил новую. Из другого зала послышались раздосадованные аплодисменты упущенному пенальти. Майкл, казалось, был доволен оказаться в центре внимания. Он повернулся ко всем с театральным жестом.

– Вы бы с ним не пили, если бы знали то, что знаю я.

Вероника наклонилась к нему, перегнувшись через стойку.

– Ты не в себе, дорогой. Лучше тебе пойти домой.

Майкл, казалось, ее не слышал.

– Вы хоть знаете, с кем пьете? Знаете? Вы все думаете, что знаете его. Семьянин, лоцман, ходит в церковь. Вся его жизнь – ложь. Даже имя фальшивое. – Майкл заговорил тише, как будто они с Джеймсом остались одни в маленькой комнате, но Эмма его слышала. В баре воцарилась тишина. Все смотрели на него и слушали. Не было необходимости кричать. – Все должно было случиться иначе. Я хотел собрать больше улик и передать их инспектору. Но просто не мог выносить, как ты тут стоишь, смеешься и болтаешь. А все тебе сочувствуют.