Энн Кливз - Рассказывая сказки [litres]

Вера рассказала ему про то, как нашла папку по делу Мэнтел в столе Дэна Гринвуда.

– Извини, не следовало это скрывать.

– Хотите достать ордер? Чтобы как следует все осмотреть?

Она молчала, так долго, что он уже хотел повторить вопрос.

– Нет, – ответила она наконец. – Нет необходимости. Я уже сама полюбопытствовала. – Она рассказала, как обыскала дом Гринвуда, чувствуя себя при этом провинившимся ребенком.

Эшворт посмотрел на нее с осуждением.

– И как вы собираетесь с этим разбираться?

– Пока что это останется между нами. Незачем болтать с этими йорками. Если за этим ничего не стоит, не нужно распускать сплетни. Между ним и делом Уинтера нет связи. Но мы будем за ним приглядывать. Завтра с ним поговорю. Посмотрим, удастся ли что-то прояснить.

– А мне что делать?

– Для тебя у меня есть особое задание. Съездишь «порыбачить». Подальше отсюда. Тебе понравится.

Эмма отвезла Мэттью в Спрингхед. Подъехав к дому, она еще какое-то время сидела в машине. Ей не хотелось нести ребенка в дом. Она уже не была так уверена, что хочет оставлять его без присмотра. Справятся ли родители?

Шторка на кухонном окне была отодвинута. Видимо, Мэри услышала машину и выглянула на улицу. Эмма увидела ее силуэт на фоне желтого света и представила себе, как та вглядывается в темноту. Она взяла Мэттью на руки и приготовилась выглядеть счастливой. Родители пили чай и делали вид, что не ждут.

– Я сцедила молоко, чтобы не торопиться к нему, – весело сказала Эмма, не узнавая собственный голос. Она вручила ребенка Роберту. Ей хотелось сказать: Я отдаю вам его на время. Он не замена Кристоферу. Вы его у себя не оставите. Но это звучало бы глупо.

Она вернулась в Дом капитана. Они с Джеймсом сидели за кухонным столом, обоим было неловко. Она подумала, что в них обоих есть какая-то странная сдержанность, застенчивость. Они были словно пара в викторианском романе, избавившаяся от дуэньи, хотя Мэттью с трудом можно было так назвать. Оставшись вдвоем, они не знали, с чего начать.

– Чем бы ты хотела заняться? – спросил Джеймс. – Могу для тебя что-нибудь приготовить. Или можем поужинать в каком-нибудь тихом месте.

– Не уверена, что мне хочется тишины, – сказала она. – В последнее время ее было слишком много. Хорошо было бы услышать шум. Музыку. Людей. Ты был бы против бокальчика в «Якоре»?

– Люди будут задавать вопросы о Кристофере, – сказал он. – Ты же их знаешь. Ничего?

– Нет. Думаю, я буду этому рада. Как-то лучше, чем притворяться, что ничего не случилось. Может, там будут люди, которые его знали. Школьные друзья.

– Что-то вроде прощания?

– Да, – сказала она с благодарностью. – Именно так.

Она поднялась наверх принять ванну. Масло для ванны пахло сандалом и пачули. Когда она впервые им воспользовалась, он ее поддразнил, назвал хиппи, но она была не из тех, кто проводит лето во всяких лагерях и на фестивалях, и не знала, что это значит, пока он не объяснил. Он пошел в спальню переодеться, но по дороге остановился и посмотрел на нее. Она оставила дверь приоткрытой, чтобы выпустить пар. Ванна была старая, из тяжелой крашеной эмали, и очень глубокая. Она зажгла свечи на подоконнике, и их аромат смешивался с запахом масла. Она уже помыла голову и завязала волосы тонким шелковым платком в пучок на макушке. Она лежала, закрыв глаза, откинувшись на спину, позволив ногам подняться на воде. И тут она открыла глаза и увидела, что он на нее смотрит.

– Заходи, – сказала она. Он, казалось, готовился что-то сказать. Повисла тишина. Ей показалось, он проговаривает про себя какие-то слова, и ей было интересно, что он скажет. Вдруг он словно стушевался.

– Оставлю тебя в покое, – сказал он. – Отдыхай.

Но момент был испорчен, и она вылезла из ванной.

Она тщательно готовилась к выходу, хотя они собирались всего лишь в паб через дорогу, и наряжаться она не планировала. Она уже выложила на стул джинсы и полосатый пуловер, который купила во время последней поездки в город.

Эмма вышла из ванной, завернутая в большое банное полотенце, и сидела перед туалетным столиком, выпрямляя волосы утюжком, не отрываясь от зеркала. Она подняла руки кверху, и полотенце соскользнуло. Ей пришлось его поправить. Затем она приступила к макияжу. Все это время Джеймс сидел на кровати и наблюдал за ней.

Она ждала, что он подойдет к ней со спины, дотронется до нее, но он сидел неподвижно и наблюдал. У нее перехватило дыхание, все поплыло. Давай останемся дома , хотелось ей сказать. Никуда не пойдем. Все эти усилия – для тебя. Но та же застенчивость не позволила ей этого сказать, да и, кроме того, она уже чувствовала, как будет предвкушать возвращение, когда они будут сидеть в одном зале, окруженные людьми, и она будет знать, что он не сводит с нее глаз и что скоро они вернутся домой.