Евгения Кретова - Неслужебный роман

Пахло старым бельем, кислыми щами и лесом. Над ухом настырно гудел комар. Он, собственно, меня и разбудил.

Не открывая глаз, я прислушалась: ничего. Изредка поскрипывали половицы. Но не под чьими-то ногами, а просто так. Потому что дом старый.

Он, как живой, вздыхал протяжно, охал, уныло похрапывая.

Ни разговоров. Ни шагов. Никакого присутствия человека.

Я осторожно села: в белесом квадратике лунного света поместился крохотный стол под потрескавшейся от времени клеенкой, покосившийся стул, лавка. На столе – крынка, ломоть хлеба в чистом полотенце, оплывшая парафиновая свеча. Я всмотрелась в темноту, угадывая очертания беленой печи, возле которой на веревочке подвешены пучки трав. Кадушка у входа, потрепанные полосатые половики на темном дощатом полу.

– Эй, есть здесь кто? – осторожно, полушепотом, позвала я в темноту.

Никакого движения, словно, дом, и вправду, пуст.

Я осторожно встала. Не знаю, чем меня усыпили, но сейчас жутко болела голова и хотелось пить. Дом замер – и вправду, словно живой. Я сделала один шаг вперед, к столу, ожидая, что кто-то выглянет из-за печи или забежит с улицы. Но в ответ только устало вздохнул дом.

Собравшись с духом, я метнулась к двери, с силой нажала на нее… Заперто…

– Откройте!!!! – я остервенело застучала кулаком. До боли в костяшках. До головокружения. – Эй! Есть здесь кто-нибудь?! Выпустите меня отсюда-а-а!!!

Я молотила по двери, долго и исступленно, уже понимая бесполезность этого: за ней никого не было. Я бросилась к окну, дернула раму: тоже заперто, щеколда плотно вбита в подоконник.

– Да что ж это такое!!!

Я прислонилась к стеклу, всматриваясь в темноту за окном. Сердце дернулось к горлу и замерло: бледный лунный свет освещал черноту подступившего вплотную леса. Ни огня. Ни надежды.

В понедельник, в восемь сорок пять утра, Руслан уже стоял на крыльце здания суда. Старое, давно не знавшее ремонта, пропахшее архивными делами и потом красное кирпичное здание стыдливо пряталось за многоэтажками. Узкий проезд, начисто лишенный парковочных мест, мысленно переносил пешеходов из центра столицы в забытую Богом и чиновниками глубинку.

Важно подплыл к крыльцу, словно машина из будущего, мерседес Председателя суда. Стройная женщина с идеально уложенной прической, аккуратным маникюром и в туфлях модного телесного цвета грациозно выпрыгнула с пассажирского кресла. Холодно скользнула взглядом по Руслану и стоявшему рядом с ним пожилому, с блестящими залысинами, юристу в измятом старомодном костюме. Не здороваясь, прошла мимо.

За ней проплыл шлейф дорогого французского аромата.

Пожилой юрист кашлянул в кулак.

К крыльцу торопливой походкой подтягивались многочисленные сотрудники; Мария Ильинична, седовласая архивная богиня, приветливо улыбнулась Руслану.

Подходили участники процессов, их представители и адвокаты. Кто-то уверенно и победно, кто-то смущенно и растерянно. В глаза бросилась пара. Пенсионеры. Ему сильно за шестьдесят. Добротный костюм, вычищенные до зеркального блеска ботинки, белоснежная рубашка. Она – моложе, не дашь больше пятидесяти. Серое платье в белый некрупный горох, седые волосы убраны в аккуратный пучок. Подошли. Встали в сторонке, словно боясь: вдруг кто-то подумает, что они собираются войти в это неприметное здание. Для их поколения поход в суд – если не преступление само по себе, так точно, позор. Такой менталитет.

К ним придвинулся пожилой мужчина в блестящими залысинами. Тихо предупредил:

– Она еще не пришла. Может вообще не появится…

Женщина вкинула тревожные брови:

– И что?

– Даже хорошо. Даже к лучшему. Вынесут решение. Станете опекунами внука на законных основаниях…

– И можно не бояться, что Васю отнимут?

Ясно: несчастные дед с бабкой пытаются отсудить права на внука. Стерва-невестка? Руслан прислушался.

– Этого стоит боятся всегда, – хмуро отозвался супруг. – Она – мать. Хоть Ваську чуть по пьяни не утопила.

– Гоша! Не надо так, – женщина бросила испуганно-виноватый взгляд.

– Ай, Даша, брось! Она такая же моя дочь, как и твоя! – он отмахнулся и добавил севшим голосом: – И так же сердце болит.

Еще хуже. Дочь. Он с сожалением посмотрел на лысоватого мужчину в плохо отглаженном костюме: тот хмурился и беспрестанно вытирал платком лоб. Не хотелось бы Руслану оказаться на его месте.

Самые тяжелые, выматывающие душу процессы – это процессы между членами семьи. Разводы. Раздел имущества. Определение места жительства детей. Лишение родительских прав.