Марина Серова - Штрихкод греха

Я подошла к диспетчерской будке и спросила сидевшего в ней мужчину, где я смогу найти Андрея Ворошилова.

— А чего его искать? — удивился мужчина. — Вон он стоит у ворот, курит.

Я отправилась к воротам.

— Вы Андрей Ворошилов? — спросила я невысокого худощавого парня.

— Ну я. А в чем дело? — Ворошилов настороженно посмотрел на меня.

— Я частный детектив Татьяна Иванова. Провожу расследование гибели бизнесмена Константина Бартелеймонова.

При этих словах я заметила, что Ворошилов вздрогнул.

— Ну а я-то здесь при чем? — парень заметно занервничал.

— Скажите, Андрей, где вы находились тринадцатого мая с восьми до одиннадцати часов утра? — спросила я.

— А я чё, помню, что ли?

— Придется вспомнить, — сказала я. — Это важно.

— Да вы чё? Подозреваете меня, что ль? Да я знать не знаю никакого Бартелеймонова! — выкрикнул Ворошилов.

Парень затушил сигарету и выбросил ее в мусорный бачок.

— Это ваша машина? — спросила я, кивнув на серебристую «Ауди», стоявшую рядом.

— Ну моя, — нехотя ответил Ворошилов. — А чё вы все спрашиваете? Вы, ваще, меня подозреваете, я чё-то не пойму?

— Пока я хочу получить от вас четкий ответ на вопрос: где вы находились с утра тринадцатого мая. Постарайтесь все-таки припомнить.

— Ну, в поездке я был, в поездке, — выдавил Ворошилов.

— По какому маршруту?

— Ну… — парень задумался. — Так сразу и не скажешь.

— А вы все-таки попробуйте. Или, может быть, стоит справиться о вашем маршруте у диспетчера?

— Да нет, не надо! — слишком поспешно воскликнул Ворошилов. — Не надо ни у кого спрашивать, я вспомнил. Я был в то утро на Набережной, вот.

— Вы уверены?

— Ну да. Точно!

— А вот свидетели утверждают обратное.

— Какие еще свидетели?! — взвился парень.

— Свидетели, которые видели вас тринадцатого мая на месте убийства Константина Бартелеймонова, — сказала я.

Я не стала говорить, что его «Ауди» и Петр, и Лена видели уже после того, как проехала темно-синяя машина, пока неизвестно, какой марки. Поэтому обвинить Ворошилова в убийстве Константина нельзя. Но парень определенно что-то знает и скрывает это.

— Андрей, свидетели утверждают, что тринадцатого мая вы находились недалеко от поселка Дубки. Вы проехали участок лесополосы, где в своей машине находился застреленный Константин Бартелеймонов. Что вы там делали? Согласитесь, Набережная и Дубки находятся в противоположных сторонах друг от друга. — Я внимательно посмотрела на парня.

— А-а! Я это, вспомнил. Я все вспомнил! — зачастил Андрей. — Я же поехал по вызову в этот самый поселок, точно! А на Набережную я поехал потом, да.

— Ну допустим. Вы поехали по вызову в Дубки один?

— Как это один? Не понял. — Ворошилов недоуменно посмотрел на меня.

— Хорошо, я спрошу по-другому. С вами в машине, когда вы ехали в поселок, никого не было? Вы были в автомобиле один?

— Ну да, один. Конечно, один. — Ворошилов для убедительности даже кивнул.

«Опять врет! Лена говорит, что с ним была девушка. Однако привлекать в свидетели бомжиху… Надо посоветоваться с Кирьяновым», — подумала я.

— Так вы признаете, что были утром тринадцатого мая в лесополосе недалеко от поселка Дубки? — снова задала вопрос я.

— Признаю, теперь я точно вспомнил! — радостно проговорил Ворошилов.

— И вы видели убитого Бартелеймонова?

— Какого убитого? Не видел я никого! Мало ли кто в тачке находился? Я проехал, и все дела! Я на вызов ехал!

— Ну хорошо, — сказала я. — Но вы все-таки припомните, кто с вами находился в машине, — на прощание сказала я.

Я подумала, что Тамара — супруга компаньона Бартелеймонова — возможно, знает о том, где в настоящее время отдыхает Николай Самодвигин. Поэтому сейчас надо пообщаться с этой дамой.

Но сначала необходимо было выяснить адрес.

Я набрала офис «Прометея». Телефон взяла Елизавета.

— Офис компании «Прометей», — раздался в трубке знакомый голос. — Секретарь Елизавета. Я вас слушаю.

— Елизавета, это я, Татьяна. Мне нужен адрес Николая Самодвигина.

— Так ведь его нет в городе, Татьяна Александровна, — удивленно проговорила Елизавета, — я ведь вам уже говорила, что Николая Витальевича в городе нет, он отдыхает за границей.

— Я это знаю, Елизавета, вы мне говорили, и я запомнила.

— А тогда зачем вам его адрес?

Одно из двух: или Елизавета плохо соображает, потому что опять не на шутку проголодалась, или же никак не уразумеет, что от нее требуется только адрес, а не рассуждения.