Наталья Александрова - Четки Изабеллы Кастильской [litres]

Скейтбордисты один за другим стремительно подкатили к черной машине и, не снижая скорости, выплеснули на нее содержимое своих ведерок – отработанное машинное масло, которое они позаимствовали на заправке.

Густая маслянистая жижа растеклась по черному лаку и тщательно вымытым стеклам, а скейтбордисты отработанным приемом разъехались в разные стороны, как самолеты после бомбового удара, и исчезли в неизвестном направлении.

Дверца черной машины распахнулась, из нее выскочил красный от злости Зеленый, погрозил кулаком вслед исчезнувшим хулиганам, оглядел свою обезображенную машину, снова сел за руль и поехал на автомойку, благо она находилась совсем рядом, а до назначенного времени оставалось еще четверть часа.

Машина Зеленого заехала в мойку, на нее обрушились мощные струи воды, опустились щетки.

Как только вода перестала хлестать, рядом с машиной появилась фигура в куртке с капюшоном и темных очках, постучала в стекло.

Зеленый открыл дверцу, я плюхнулась рядом с ним на сиденье. С меня все еще стекала вода.

– Сиденье намочишь! – проскрипел Зеленый, насмешливо оглядев меня.

– Ну, это не самая большая проблема.

– Вообще, что за цирк ты устроила? Это ведь ты мальчишек на скейтах наняла?

– К сожалению, это было необходимо. У вас в окружении завелась крыса, поэтому никто из ваших людей не должен был видеть, как я к вам подсяду.

Я говорила твердо, хотя один Бог знает, чего мне это стоило. Вот сейчас Зеленый крикнет своих охранников, и те возьмут меня в оборот. И если с ними Артур, то мне можно сразу заказывать гроб. Хотя нет, они меня в бетон закатают или в глубокий овраг сбросят, так что гроб не понадобится.

– И почему я должен тебе верить? – скривился Зеленый.

– Ну, для начала – вот почему! – и я протянула ему увесистый мешочек.

Он развязал его, внимательно рассмотрел содержимое.

– Здесь все? – спросила я на всякий случай.

– Все, кажется. И чего же ты хочешь? Впрочем, нам пора отсюда выезжать. Поговорим в более удобном месте. Пока нагнись, чтобы тебя не было видно.

Я пригнулась на сиденье, не посмев возразить.

Зеленый выехал из мойки, достал мобильный телефон и проговорил:

– Все, вы свободны. Операция отменяется. Возвращайтесь в офис, там ждите меня.

Черный внедорожник развернулся и уехал прочь.

Зеленый проводил его долгим взглядом и тоже поехал, но в другую сторону.

– Можешь распрямиться! – разрешил он мне, когда мы отъехали метров на триста.

Я села удобнее и огляделась. Машина ехала в сторону площади Мужества.

– Куда вы меня везете? – забеспокоилась я. – Высадите меня! Высадите немедленно!

– Да не волнуйся ты! – поморщился Зеленый. – Ничего плохого я тебе не сделаю! Ты честно вернула мне камни, у меня к тебе нет никаких претензий…

– Ну так выпустите!

– Выпущу, но только после того, как мы поговорим. Ты мне сказала, что у меня в команде крыса, а я и сам это подозревал. Так что хочу узнать от тебя все подробности. Вот мы и едем в безопасное место, чтобы там поговорить без помех.

– Что еще за место?

– Приедем – узнаешь.

Я поняла, что больше ни слова из него не вытяну, и угрюмо замолчала. Больше мне ничего не оставалось.

Миновав площадь Мужества, мы свернули в парк Лесотехнической академии. Машина плавно катила по аллее, среди тронутых первой кружевной зеленью деревьев.

Наконец впереди показалось длинное одноэтажное здание с заколоченными окнами. Зеленый подъехал к этому зданию и остановился сбоку от него.

Мы вышли из машины, подошли к неприметной двери, на которой болтался ржавый висячий замок. Зеленый постучал в эту дверь, выждал немного и снова постучал, на этот раз каким-то особенным, условным стуком.

За дверью послышались тяжелые шаги, и дверь открылась, вместе с замком.

На пороге стоял сгорбленный старик в меховой жилетке, с дробовиком в руке. Из-под седых кустистых бровей смотрели живые внимательные глаза.

Он кивнул Зеленому, внимательно взглянул на меня и снова перевел взгляд на моего спутника:

– Ну, здравствуй, Гога! С чем пришел? Дело у тебя какое или так, посидеть?

– Поговорить нужно с человеком. Чайку нальешь, Гаврилыч? У тебя чай хороший.

– Для тебя всегда самоварчик стоит! – Гаврилыч отступил в сторону, пропуская нас внутрь.

За его спиной обнаружился коридор, стены которого были оклеены старыми, советскими еще обоями в мелкий цветочек.

Пройдя по этому коридору, мы оказались в просторном помещении, напоминающем трактир или чайную из какого-нибудь фильма про дореволюционную жизнь. На стенах, оклеенных такими же, как в коридоре, обоями, висели выцветшие фотографии с металлических рамочках – какие-то усатые мужчины в старой военной форме с петлицами. Среди них я заметила портрет Карла Маркса с огромной ухоженной бородой, и еще какого-то священника в церковном облачении.