Александр Охотин - Почка на экспорт

— Ну, извини. Ты прав, тебя и в самом деле глупо подозревать. Тебе сейчас деньги нужны, как никому.

— Это почему?

— Наташа Богданова не та девочка, ухаживая за которой можно ограничиться букетиком ромашек. Как у тебя продвигаются дела в этом направлении? Крепость уже пала?

Зря он упомянул Наташку. Лимит терпения, отпущенный мне на сегодня, был исчерпан до дна. Я молча взял его за ворот пиджака и приподнял над полом. Он трепыхался в моих руках, смешно дёргая ногами.

— Сдурел?! Отпусти!

— Слушай меня внимательно, гад, — с трудом выдавил я, удерживаясь от безумного желания нажать на горло чуть сильнее и ощутить, как ломаются хрящи гортани. — Если ты ещё раз распустишь свой поганый язык, я тебе его вырву. И друзьям своим передай, чтоб держались от неё подальше. Не дай бог, замечу возле Наташки тебя или кого из вашей банды — пожалеете. Ты меня хорошо понял?

Для верности я ещё пару раз встряхнул его, не выпуская. Лицо Хохлова побагровело, наливаясь кровью.

— Понял, — прохрипел он, задыхаясь. — Отпусти.

Я разжал пальцы. Мой бывший приятель рухнул на пол.

— Совсем с ума сошёл, — сипло запричитал он, растирая горло. — Я ж просто пошутил.

— Вали отсюда, Райкин недоделанный, — я подтолкнул его к двери.

— Хорошо, Саша, я ухожу. Зря ты так. Не забуду я тебе этого, — донеслось до меня.

Я обернулся, но дверь уже захлопнулась, и в коридоре послышались быстро удаляющиеся шаги.

— Что-то случилось? — заглянула встревоженная медсестра.

— Ничего, Анна Леонидовна, всё в порядке.

— Я шум услышала…

— Ах, это… Мы с Хохловым немного поспорили, обсуждая одну научную статью.

— Вот оно что, — протянула она. — Ну, тогда ладно.

Дверь закрылась, и тишина обступила меня со всех сторон, давя на уши. Кровь гулко билась в висках. Я закурил и устало опустился в кресло. В голове было пусто и ничего не хотелось делать. Я потянулся было к телефону, но тут же опустил руку. Куда звонить? В милицию? Что толку с этого? Время уже упущено, контейнер, наверное, перегружен из «скорой» в любую из тысяч колесящих по дорогам города машин и доказать что-либо просто невозможно. Не проверять же весь транспорт, идущий в аэропорт. Тем более что Моргун вполне мог изменить схему, почуяв опасность. Что если контейнер с грузом везут за пределы области на машине или поездом, а там уже перегрузят на самолёт, идущий до Москвы? Задержка во времени получится небольшая, почти незаметная.

Сигарета обожгла пальцы. Я затушил её в пепельнице и тут же закурил другую. От крепкого табака першило в горле, но мысли постепенно прояснялись.

Итак, пытаться взять с поличным Моргуна или его людей — дело заведомо проигрышное. Если только не организовать на территории больницы настоящую крупномасштабную операцию. Но кто на это пойдёт? Дядя Паша? Он пошлёт меня, куда подальше, и будет прав. Ему и на глаза-то попадаться теперь смысла нет. Да и вряд ли подполковнику по силам решать такие вопросы.

Просто обратиться в милицию с заявлением? Там тоже могут быть люди Моргуна. А если не его, то Гнома — точно. В неподкупность милиции в нашей стране может верить только полный идиот. Поступить так — значит подписать себе смертный приговор. Чёрт с ним, за себя я не боюсь. Но Моргун ни перед чем не остановится, чтобы достать меня. Не зря, не зря Хохлов упомянул о Наташе.

Я сжал кулаки. Не хватало только, чтобы она пострадала. Боюсь, что и её отец тогда не сможет помочь. Будет, конечно, небольшая война, Богдан этого так не оставит, но дело не в этом. Случись что с Наташей — и я не смогу простить себя никогда. Только сейчас я осознал, насколько к ней привязался.

Ладно, сейчас не до сантиментов, решил я, заваривая крепкий чай. Остаётся другой вариант. Разрушить схему. Развалить её в том месте, где уже не помогут ни перемена номеров, ни изменения в маршруте. Таких мест только два. Во-первых, можно уничтожить операционную в виварии. Шаг действенный, но сколько шума он вызовет! Устраивать погром на территории больницы мне не хотелось. Этак объявят меня ещё буйнопомешаным, и буду я рассказывать тихими зимними вечерами о похождениях злодея с дёргающимся веком, собравшимся вокруг Наполеонам и Цезарям.

Умнее будет поступить по-другому. Придётся мне ещё раз прогуляться в гости к Лёве. Места там тихие, глухие, хоть из гранатомёта пали, никто не услышит.

А уж в особнячке можно навечно вывести из строя «скорую» так, что заменой номеров уже не отделаешься, и с Лёвой по душам потолковать. Давно у меня руки чешутся при воспоминании о нём.