Александр Охотин - Почка на экспорт

Во-первых, мне надо было встретиться с Батоном и узнать, какие такие вопросы появились ко мне у

Гнома. Если уехать сейчас, бросив всё, как есть, мои новоиспечённые знакомые могут решить, что я испугался. Это ещё больше укрепит их в уверенности по части моей мифической вины перед ними, и, вернувшись, я рискую нарваться уже не на любителей порезвиться в холле ресторана, а на гораздо более серьёзные неприятности.

Во-вторых, меня беспокоил Костя. Он легко может наломать дров в моё отсутствие. А друзья детства, на мой взгляд, существуют не для того, чтобы бросать их в трудную минуту.

Ну, и в-третьих, хоть я не хотел признаваться в этом даже самому себе, где-то в глубине души еще теплилась надежда ухватить информацию о происхождении загадочного контейнера, разбившегося при аварии. А потом, потянув за кончик, размотать этот странный клубок непонятностей, самой судьбой в лице Кости подброшенный на моём пути. Почему бы и нет, в конце концов?

— Видите ли, Борис Альбертович, — начал я. — Поездка в Питер и возможность побывать на курсах являются, несомненно, большой удачей для меня. Но дело в том, что именно сейчас я поехать не могу. Вот если бы через месяц-другой…

— Что же за причины мешают вам повысить свой профессиональный уровень? — подняв брови, официальным тоном спросил Бакутин.

Раз уж дело дошло до официоза, ходить надо было только с козырных карт.

— Семейные обстоятельства, — бросил я одну из них.

— Какие? — настойчиво продолжал допытываться шеф, талантливо изображая из себя дядюшку Мюллера на допросе.

— Разнообразные, — уклончиво ответил я, ощутив себя Штирлицем, припёртым к стене.

— Объяснитесь, пожалуйста, — поджал губы шеф. — Если мне не изменяет память, жены и детей у вас в данный момент нет. Так?

— Так, — вынужден был признать я этот очевидный факт.

— Родители ваши уже несколько лет, как перебрались в Москву. Так?

— Так, — снова согласился я.

— С ними, надеюсь, всё в порядке?

— Да.

— Что же за семейные обстоятельства возникли у человека, не обременённого семьёй, родители которого, слава Богу, не доставляют повода для беспокойства? — Бакутин откинулся в кресле, скрестив руки на груди и пронизывая меня инквизиторским взглядом.

— Всё дело в том, Борис Альбертович, что я как раз подумываю, не обременить ли себя семьёй. В общем, сейчас наступил крайне сложный период в моей жизни, — я даже зажмурился, от души надеясь, что появившаяся на лице гримаса в полной мере даёт представление о душевных терзаниях, грызущих меня.

— Да? — опешил Бакутин.

— Да, — ответил я, честно глядя ему в глаза. Кому из нас не приходилось прибегать ко лжи для пользы дела?

— Гм. Кто же, так сказать, ваша избранница? — пришёл в себя, наконец, Бакутин.

— Не хотелось бы раньше времени распространяться на эту тему, — потупился я.

— Не ожидал, не ожидал. Ну что ж, должен признать ваши аргументы достаточно убедительными.

Личная жизнь есть личная жизнь. Послушайте, а речь, случайно, идёт не о Наташе Богдановой? — обрадовался своей догадливости шеф.

— С чего вы взяли? — вскинулся я.

— Коллектив у нас, скажем так, небольшой, все на виду. Мне сказали, что вы проводите вместе не только служебное время…

— Кто?! — пришла моя очередь побыть в шкуре Мюллера.

— Я уж и не вспомню. Но в любом случае, рад за вас. Она, правда, несколько моложе…

— Всего на семь лет! — возмутился я.

— Это мелочи, вы правы. Что ж, я вас больше не задерживаю.

Промычав что-то невразумительное, я пулей вылетел из кабинета. Этого мне ещё не хватало! Беспроигрышный, казалось бы, ход обернулся против меня. Я дал себе торжественную клятву никогда больше не лгать. Даже в интересах дела. Откуда же в отделении появились эти дурацкие слухи? Бред какой-то, решил и, повернувшись на месте, чуть не столкнулся с подошедшей медсестрой.

— Хохлов просит вас срочно пройти в оперблок! — сказала она.

Я отправился на тревожный зов приятеля. Дела в операционной обстояли неважно. У Павла Валентиновича, ассистировавшего Хохлову, вновь прихватило сердце. Слишком тяжело, видимо, даются ему оставшиеся до пенсии дни. Сейчас он отдыхал, присев у окна, отчего бледность его сосредоточенно-углубленного лица ещё больше бросалась в глаза.

— Саша, помойся быстро, встанешь к столу, — бросил мне Хохлов.

Я быстро побежал мыться и переодеваться, на ходу пытаясь узнать, что за больной лежит под наркозом. Оказывается, пока мы с Бакутиным разговаривали, в больницу поступил пациент с ножевым ранением. Внутреннее кровотечение могло закончиться смертью в любой момент. Парня порезали в двух шагах от больницы.