Сергей Жоголь - Имитатор

Из спальни послышался глухой стон.

— Ты потише давай, а то мать разбудишь! — Птицын перешёл на шёпот, он вроде бы как немного протрезвел. — Увидит мать, чем мы тут с тобой занимаемся, — голову мне оторвёт!

Соня тем временем двумя руками вскинула пистолет и навела его на висевшие на стене часы. Руки ходили ходуном, мушка упорно не хотела застывать напротив цели. Соня положила палец на спусковой крючок, и Птицын тут же вырвал оружие из рук девушки.

— Вообще-то, он заряжен. Видала, как у тебя руки трясутся? Страшно?

— Ни капельки не страшно, просто тяжёлый очень.

— Так дело не пойдёт. Увидит твой папашка, как руки у тебя трясутся…

Соня от радости сияла. Похоже, она всё-таки добилась своего. Ещё немного — и он согласится. К величайшей радости Сони, Птицын вынул из рукоятки магазин и протянул пистолет девушке.

— Вот так попробуй.

— Так гораздо лучше.

— Лучше, не лучше, — проворчал Птицын. — Так, конечно, ненамного легче, но хоть что-то.

— А как же теперь… без патронов-то? — забеспокоилась Соня.

— Есть там один патрон — в стволе. А ну гляди. — Птицын отвёл пистолет в сторону, придержав курок, и нажал на спусковой крючок. — Вот так ставят на предохранительный взвод.

Он отдал пистолет Соне.

— Теперь сама попробуй отвести курок назад… Так… Молодец. Теперь пистолет готов к стрельбе.

Птицын опять взял у девушки пистолет, снова поставил на предохранительный взвод и сказал:

— Конечно, так носить пистолет очень опасно…

— Как так?

— С патроном в стволе. Но раз ты сама дослать патрон не можешь… Одним словом, смотри не нажми на спуск, а то кого не того пристрелишь. И помни: достала, отвела курок назад — и стреляй. И если уж будешь стрелять, то не промахнись — ведь у тебя будет лишь один выстрел.

Сейчас Соня стояла и улыбалась. Она не промахнулась, а то, что в пистолете был лишь один патрон, — это очень хорошо. Слабые руки — это, конечно, не слишком хорошо, но иногда…

Когда Соня отперла дверь своим ключом, ей показалось, что дома все спят. Она на цыпочках прошла на кухню и включила свет.

— А вы чего в темноте?

Птицын и мать сидели за столом.

— Электричество экономим! — усмехнулся Птицын. Перед ним на столе лежал исписанный листок. — Всё, решился я. Вот рапорт — ухожу из милиции. Пашку Кастета, которого я столько времени ловил, убили, почти всех членов банды взяли, а с диверсантами этими наши ребята и без меня справятся. Любка моя сегодня обещала от меня отстать. Не насовсем, конечно, — на время, но всё же… — Птицын вздохнул и с печальной улыбкой посмотрел на жену. — Так что сегодня две горы уже с моих плеч свалились. Будем вместе теперь, а если ваш Бутко явится…

Соня подошла и положила из сумочки на стол два пистолета.

— Что это? — воскликнула мать.

— Пистолеты, — как бы между прочим сказала Соня.

— Один я ей дал. — Птицын поморщился и виновато посмотрел на жену, — а вот второй…

— Ты?! Дал ей свой пистолет?! — Надя в ужасе всплеснула руками.

— Подожди, жена. — Птицын строго посмотрел на Соню. — А второй-то чей?

— Второй — папашки моего. Он маленький — вот из таких мы в тире стреляли. Можно, я его себе оставлю?

— Ещё чего! — не унималась мать.

— Подожди, если этот пистолет принадлежал твоему отцу — значит, Анатолий Бутко…

Соня зло рассмеялась.

— Да-да. Это получается, что уже третья гора с твоих плеч упала, дядя Володя. Да и ты, мать, можешь теперь спокойно ходить и не оглядываться.

На телефонной станции произошёл какой-то сбой: все телефоны в районе молчали, поэтому за ним прислали машину. Когда тот позвонил в дверь, на часах было четыре утра. Птицын лишь наспех побрился, взял с собой оба пистолета. Оставлять в доме пистолет Бутко он не решился. Мало ли что взбредёт в голову этой девчонке? Пока он брился, Надя порезала хлеб и сало и сунула ему на ходу свёрток с бутербродами. Наде стало лучше, и шутка ли — ведь главная проблема её жизни, мучившая женщину столько лет, теперь была решена.

По дороге Воронцов, который прибыл за Птицыным, сказал, что сам толком не знает, что случилось. Сказал лишь, что Васин что-то нарыл по поводу немецких диверсантов.

Когда Птицын вошёл в кабинет начальника, все члены оперативной группы, включая самого Еленина, уже сидели за столом. Все, кроме Кравца.