Сергей Жоголь - Имитатор

— Привет, подруга, — сказала Рита, выходя из кустов, когда Надя с коромыслом на плече спустилась в овраг. — Поговорить нужно.

Надя поставила вёдра на траву:

— Жарко сегодня-чего-то запыхалась.

— Уже пузо мешает? Значит, это правда, что у вас с Толькой было…

— Чего было? — Надя уже догадалась, к чему весь этот разговор.

— Ладно, дурой не прикидывайся! — Рита сделала шаг вперёд. — Значит, это ты с ним в ту ночь кувыркалась.

Надя отступила.

— С кем?

— А с тем городским, что тебя как-то из больше-черниговского клуба уводил, тогда там ещё драка у него случилась… с местными. Ну он и гад!

— А у вас с ним что… с Анатолием?

— С Анатолием… — передразнила Ритка. — Любовь у нас с ним… давняя, а тут ты… Ну он и сволочь! А ведь это тогда он ко мне заявился. Только-только тебя миловал — и сразу ко мне. Сказал, укрыться ему нужно, а я, дура, и пустила. Еду носила, укрывала, а он, значит, гад, с тобой… Ну скотина, ну я ему устрою! А тебе, гадина, нужно бы глаза выцарапать, чтобы на чужих парнях не скакала.

Надю охватила злоба.

— Только попробуй! — Она схватила коромысло.

Ритка отступила.

— Полегче ты, дура малахольная…

Риткины мать и старшая сестра три года назад померли от тифа, а трое старших братьев уже обзавелись своими семьями и жили отдельно: двое в Большой Черниговке, а третий в Куйбышеве. Риткин отец частенько ездил в город на заработки, пропадал там надолго — бывало, на несколько месяцев, а бывало, и на полгода. Ритка большую часть времени жила в доме со своей глухой колченогой бабкой, которой было под восемьдесят. У неё были проблемы с головой, и с постели она сама не вставала.

Получается, что Анатолий Бутко уже четыре месяца живёт у Ритки. Та продолжала возмущаться:

— «Пусти, — говорит, — пожить недельку-другую. Если ваши райцентровские меня найдут — мне хана, а домой мне нельзя…»

— А там-то он кому насолил? — взволнованно спросила Надя.

— Да кто ж его знает? Может, так же кому-то нос расквасил, а может, ещё чего похуже?

— Чего похуже? — ещё сильнее забеспокоилась Надя.

— Как чего? Ты ж сама видала, какой он. Чуть что — сразу за нож.

Надя вздрогнула и, опустив коромысло, спросила:

— А у тебя с ним-это…Тоже, значит, было.

Ритка скривила лицо:

— Мы с ним ещё в евонный прошлый приезд познакомились, ну и… Сама понимаешь. Только вот я, в отличие от некоторых, прежде чем ноги раздвигать, головой думаю. А ты теперь таскай своё пузо, только не думай, что ты дитём этим Тольку к себе привадишь. Чихал он и на тебя, и на ребёнка этого! Надо, пожалуй, до Большой Черниговки сходить да шепнуть кой-кому, где наш соколик прячется, чтоб ему не повадно было.

Тогда Надя просто не поверила Ритке. Думала, что она это так просто, из ревности брякнула, но выходило, что всё это было правдой.

Через несколько дней на Риткином дворе случился переполох. Кто-то ночью вломился во двор, и началась кутерьма. Потом приезжал участковый из Большой Черниговки и всех расспрашивал. От соседок Надя узнала, что Анатолий Бутко, племянник тётки Марьи, который уже несколько месяцев прятался во дворе у Ритки, порезал троих райцентровских и пропал. Вроде говорили, что ему самому тоже досталось, так что жив ли он, может, ранен, никто не знал. Пропал парень — и всё тут.

Надя, конечно, сильно переживала. Она предполагала, что теперь Анатолий Бутко придёт уже к ней. Она и хотела этого и одновременно боялась, понимая, что, если это случится, она не сможет выгнать парня. Однако Анатолий больше не появился, а к концу зимы, когда подошёл срок, у Нади родилась Сонечка.

Надя загасила о пепельницу сигарету и только сейчас увидела, что выкурила пять штук. Она с тревогой посмотрела на дочь — та молчала.

— Теперь ты немного представляешь, что за человек твой настоящий отец.

Соня поджала губы и тихо спросила:

— Да, теперь я это представляю, но ты не ответила на мой вопрос: почему эта сволочь хочет убить твоего мужа?

Надя высыпала окурки в мусорное ведро и присела к столу. В горле пересохло, но пить совсем не хотелось.

— Когда умерли мои родители, мы с тобой переехали в город. Мне удалось устроиться на завод, и мне, как матери-одиночке, дали эту квартиру, — продолжила рассказ Надя. — Тебе тогда было пять, и, когда я уходила на работу, ты оставалась дома совсем одна. Помнишь, как ты боялась темноты, поэтому, уходя на работу, я никогда не гасила свет, и он горел всю ночь?

— Счётчики крутились непрерывно, и это тебя печалило, — усмехнулась Соня.