Сергей Жоголь - Имитатор

— Верят как в Бога — верят безоговорочно.

Птицын почувствовал, как кровь прильнула к голове, потом опустилась вниз, отчего голова до безобразия сильно закружилась.

Приступы… Когда же они прекратятся?

Он сжал кулаки, сомкнул веки и резко раскрыл глаза как можно шире. Вдохнул…

— Что с вами? — прошептала Вера, но Птицын уже сумел оттолкнуть от себя внезапно нахлынувшие немощь и боль.

— Представь, какая начнётся паника! Ну Верка… Итак. — Он хлопнул себя по колену. — Мы и так уже упустили массу времени. Для начала нужно сообщить всё это Фирсову. Он должен будет срочно позвонить своим. Кстати, если он и на этот раз попробует провести всё дело без моего участия…

Он закашлялся и стал нервно потирать руки. Вера глядела на собеседника с некоторой долей волнения.

— С вами всё в порядке, Владимир… Иванович? — прошептала она.

— В порядке — не то слово, в каком порядке! Итак, начинаем действовать! — Птицын уже полностью собрался и с напускной строгостью посмотрел на собеседницу. — Я убеждаю Фирсова, а затем мы с ним едем на Урал. И пусть только кто-то мне помешает в этом!

— Я тоже еду. — Вера надула губы, — Или вы думали, что я вас одного туда отпущу?

Птицын нахмурил брови, и через мгновение оба рассмеялись.

«Внимание! Внимание, говорит Москва!..

В течение дня наши войска вели бои с противником на всех фронтах. На ряде участков Западного и Юго-Западного фронтов наши части, ведя ожесточенные бои с противником, продолжали продвигаться вперёд и заняли ряд населённых пунктов…»

От Советского Информбюро: вечерняя сводка от 11 декабря 1941 г.

г. Свердловск… три недели спустя

Им пришлось ютиться в подвальном помещении, где все стены были покрыты бурыми разводами, по ним бегали тараканы, а с потолка капала вода. Стены пестрили различными надписями, пол был бетонным, а свет проникал через единственное маленькое окошко под потолком. Тусклая лампа, которую они включали на ночь, освещала лишь часть комнаты, которую предоставили Руди Вернеру. Здесь, на двух пустых ящиках, он поместил свою рацию. Третий пустой ящик — поменьше — служил для красавца-радиста стулом.

Как пояснил Урбо Ёстервиц, более комфортного места вблизи пункта проведения операции найти не удалось. Спать приходилось прямо на полу, на уложенных вплотную пыльных и плохо просушенных матрасах. Пищу приходилось разогревать на примусе и есть по двое на ещё одном пустом ящике, который застилали газетой. По нужде ходили в ведро, которое стояло в углу и было завешано шторкой. Данная процедура коробила почти всех, но, как ни странно, вовсе не смущала Эльзу Зиммер. «Когда наши осадили Варшаву, мне приходилось проводить ночи в местах и похуже, — примирительно заявила женщина-снайпер, когда Ёстервиц-Чижов принёс всем извинения за неудобства. — Мы ютились в подвалах не менее ужасных, чем этот. Вокруг спали мужчины, от которых разило потом и шнапсом, а вокруг свистели пули. Ввиду этого в тех подвалах пахло ещё и страхом — ну вы понимаете… Сейчас мы свободны и идём к своей цели, а русские даже не подозревают о том, что мы здесь. Так что уж лучше в этом подвале, чем на передовой или в подвалах НКВД».

Несколько дней они провели в ожидании. Урбо Ёстервиц был единственным, кто пропадал где-то целыми днями. Сегодня Алексу наконец-то удалось покинуть мрачный подвал. К дому, под которым находилось их укрытие, подъехал грузовой автомобиль. Урбо вошёл с мороза, от него веяло свежестью. «Нужно разгрузить машину, — сказал Ёстервиц. — Мне нужны двое, не больше, чтобы не привлекать внимание». Когда Гетц отправил на разгрузку его и Баума, Алекс был просто счастлив. Размять спину и подышать свежим воздухом после трёх дней, проведённых в подвале, мечтал, конечно же, каждый.

Когда Алекс вышел на улицу, вокруг было ещё темно. Лёгкий морозец тут же прихватил вспотевшую спину. Всё вокруг было укутано снегом: серые покосившиеся лавки, тускло горящие фонари и мрачные крыши домов. Сделав пару шагов в направлении тихо урчащей машины, Алекс едва не упал. Припорошенный снегом ледок чуть было не сыграл с ним злую шутку. Старательно держа равновесие, Алекс подошёл к машине и попытался откинуть борт. Петли примёрзли и не хотели поддаваться.