Валерий Пушной - Битые короли

Кеша привстал с места после этих слов Льва, и его прорвало. Он решительно отверг условие. Кровью налились белки глаз, голос заколотился в горле:

— Не советую тебе разменивать меня на девку! Ведь мы уже так хорошо сработались. Я всегда был на острие всех твоих дел. Стрелял пацанов, чтобы ты подгребал под себя их бизнес. И зачем теперь лезешь на рожон?

Ролежаев помрачнел, вместо его обычной мягкой улыбки на лице застыл камень:

— Ты мне угрожаешь?

Кеша подался через стол ко Льву, и тот услышал спокойное, но враждебное звучание:

— Ну что ты? Я маленький человек, я умею только убивать, и больше я ни на что не способен. Ты обманул меня, и я обиделся. Я надеюсь, ты одумаешься. Позвони мне через три дня. Если не позвонишь, я буду думать, что ты мне отказал. А жаль, ведь мы с тобой вместе столько еще могли бы натворить! Весь город лежал бы у наших ног! Не разменивайся на девку, сдержи свое слово!

Кеша не догадывался, что Ролежаев совсем не разменивался на Ксению, он спокойно, не раздумывая, мог бы сдержать свое слово, но его возмутило давление и тон Кеши. От него Лев не собирался терпеть никакого диктата. Его он считал пузатой мелюзгой, своим мелким подручным, который не имел права перед ним раскрывать рот и обвинять его в чем бы то ни было.

Да, он чуть изменил условия — но для того, чтобы получить полные гарантии смерти Корозова. А Кеша вышел за рамки дозволенного, перешагнул запретную черту. Такое наказуемо.

Ксения отпрянула от двери. Не все слова она расслышала, но то, что касалось ее, она ухватила точно. Почудилось, что вот сейчас кто-то из них выйдет из кабинета, и девушка лихорадочно осмотрелась. Коридорчик пуст, взгляд наткнулся на дверь женского туалета. Она мигом очутилась возле него и юркнула внутрь, не успев как следует прикрыть дверь. Ее била дрожь, во всем теле был страх и усталость, будто она только что убегала от стада слонов.

Отдышалась, голова гудела от пустоты. Медленно стала приходить в себя.

Дверной замок кабинета Ролежаева щелкнул, дверь приоткрылась, показалось сначала его лицо, потом он вышел, прошелся по коридорчику, заметил незакрытую дверь в женский туалет, захлопнул.

Ксения, затаив дыхание, замерла в уголке. Если бы он только заглянул в туалет. Она боялась представить себе, что произошло бы, если б Ролежаев увидел ее.

Лев вернулся к своему кабинету и распахнул дверь:

— Выходи быстро, и впредь — только по телефону! Места встреч я буду сам назначать.

Кеша выскользнул из кабинета и мгновенно скрылся с глаз.

Ксения после этого долго еще находилась в женском туалете. А когда вышла из него, начала напряженно раздумывать над своим положением. Обнаружила, что, карабкаясь наверх, забыла об одном правиле, а именно: всегда наступает момент, когда действие равно противодействию.

Жизнь — это такая же карточная игра, и в ней выигрывает тот, у кого сильнее нервы и больше шансов. Ее шансы теперь значительно возросли, потому что она узнала истинную цену вопроса, а ее нервы хоть и имели женские корни, но давно были приучены к жестким условиям.

Таким неожиданным образом ее жизнь связалась с жизнью Корозова. Теперь начиналась новая игра, и надо было сыграть ее не по правилам Кеши и Ролежаева. Но как это сделать, она еще не ведала, но знала точно, что жизнь Корозова для нее теперь важна точно так же, как собственная жизнь.

Глеб в это время сидел на табуретке в углу комнаты, одна рука была пристегнута наручниками к стояку трубы отопления. У противоположной стены на таком же табурете сидела Фаина в кофточке и держала в руках ствол. Комната была пуста. Никакой мебели. Стены в обоях поносного цвета, окно без штор. Под ногами — линолеум неопределенной расцветки. Под окном — чугунный радиатор с облупившейся краской. Корозов пошевелил кистью руки в наручниках и под их бряканье с сарказмом спросил:

— А пистолет-то тебе зачем? Я и так пристегнут к трубе. Никуда не убегу.

Палия бросила взгляд на ствол и покачала им, давая понять, что с ним надежнее. Она была без парика, и Глеб видел ее такой, какая она на самом деле. Какой была в ресторане с Шедриным. Красотка с огнем внутри, который мог распалить любого мужчину.

Она как будто знала, какие мысли бродили в голове Корозова, тряхнула волосами, встала со стула, заиграла бедрами, улыбнулась. Прошлась вдоль окна и вернулась на стул.

— Да, — громко заметил Глеб. — Красота не всегда дается по достоинству.

— У всякого свое достоинство, — парировала Палия. — Ты отстал от жизни, Глеб. Теперь не девятнадцатый век. Даже у того времени был свой герой.