Алексей Биргер - Ведьмин круг

О чем больше всего тоскуют такие женщины, когда теряют мужчину, которому подчинили жизнь? Смертной тоской по воз­любленному охвачены? Или это только внешнее, а в истинной причине скорби они сами себе не сознаются, потому что при­чина эта эгоистична и сводится к тому, что им некому больше служить, не к кому больше прилипнуть? Они чувствуют себя потерянными и, возможно, обиженными на возлюбленного, посмевшего изменить им со смертью и оставившего их не у дел? Да, прилипалы, которые не только дают, но и берут - бе­рут ощущение смысла своего существования, душевной напол­ненности... Из обиды начинает подсознательно рождаться стремление забыть старую любовь, прилипнуть к кому-нибудь еще - и служить ему так же беззаветно и преданно, искренне посчитав прошлое глупой ошибкой.

Если так, то, когда она увидит мертвого Свиридова, ее захлестнет чувство обиды, и она, не сознаваясь себе самой, нач­нет поиск нового центра притяжения, достойного ее рабского служения.

Высик никогда прежде не понимал женщин так ясно - и никогда не запутывался так в этом понимании, потому что само понимание складывалось из неразрешимых противоречий и превращалось в ошарашенное непонимание целого.

Однажды пленясь ее красотой, он и в мыслях не называл ее по фамилии. Только Мария... Но она ведь, кроме того, что Ма­рия, еще и Плюнькина. Фамилия всегда как-то влияет на чело­века. В данном случае, получается, фамилия отображает ту ипостась, от которой Высик старательно отгораживается, с которой не желает считаться. Но ведь и с этой ипостасью надо счи­таться, если он хочет иметь объективную картину. А хочет ли?

- Попробуем, - сказала наконец Мария («Плюнькина!» - зло поправил себя Высик). - Первый вопрос за тобой.

- Идет,- согласился Высик.- Давай начнем с довоенных вре­мен. Вот, мы Уклюжного помянули. Он волочился за тобой, да?

- Приударивал, хлыщ паршивый.

- И стал особенно назойливым, когда Свиридов под статью загремел?

-Да. Очень он меня обхаживал. Чего только не сулил...

- И Кривой, который тоже на тебя глаз положил, с этим ми­рился?

- Да. Мне это и тогда показалось странным...

- Ты не помнишь, у Уклюжного был в то время портсигар, на котором русалка изображена? А на заднем плане - витязь на коне, и ветхая мельница, и, вообще, родной такой российский пейзажик?

- Был, - сказала Мария, секунду подумав. - Но я не пойму, к чему это...

- В том-то все и дело! - живо откликнулся Высик. - Если я скажу, что вся банда Кривого была создана ради того, что­бы Уклюжный мог вести безбедную жизнь - тебе этого будет достаточно?

Высик увидел, как в глазах Марии недоумение медленно сме­няется пониманием. Да, того, что приоткрыл ей Высик, ей впол­не хватило, чтобы представить себе общую картину. И, конеч­но, эта картина ее потрясла.

- Вполне: - Мария глубоко задумалась. - Надо же! Выхо­дит, если бы я осталась с Уклюжным, я подобралась бы к ста­рухе. Я разыграла бы перед ней спектакль нежной заботы о ее недоумке! А потом, когда она поверила бы, что я без него све­та божьего не вижу, я тихо могла бы спровадить на тот свет сперва ее, а потом его - и преподнести Алешке подарочек...

- Его ты смогла бы спровадить, - возразил Высик. - А ее - нет. Чтобы получить такую же власть, которой обладала старуха,тебе надо было бы, чтобы она передала тебе эту власть перед всеми, уходя естественной смертью. Тебя не стали бы слушать­ся так, как слушались ее, если бы ты поторопилась. Тот же Кри­вой не стал бы. Начались бы склоки, раздоры, драка за власть. Все расползлось бы у тебя из-под рук. Она была царицей, ты предстала бы самозванкой. Нужно было бы лет десять, чтобы ты доказала свои способности, чтобы к тебе все привыкли и поверили, что ты тоже коронована. А десять лет рядом с Уклюжным, не имея ни малейшей возможности снестись со Сви­ридовым, ведь за тобой следили бы пуще некуда... Ты вынесла бы это десять лет?

Мария, на лице которой обозначилась кривая улыбка, боль­ше похожая на гримасу, отрицательно помотала головой.

- Нет, я и одной ночи с этим придурком не вынесла бы. Ради Алешки я могла бы пойти почти на все, но это... Уклюжный намекал мне, что у него есть ходы, что можно было бы выта­щить Свиридова, если... Я посчитала это хвастливым трепом, но все равно мелькнула мысль, не уступить ли Уклюжному, по­тому что я была в отчаянии, ради спасения Алешки я готова была хвататься за соломинку... И поняла, что просто не смогу уступить. Не смогу, даже если мне сам товарищ Сталин покля­нется, что после этого Алешку освободят... Уклюжный вызы­вал во мне чувство брезгливости, во мне все переворачивалось при мысли о нем, его руках, его губах, его... - Она употребила грубейшее слово. - Нет, поняла я, это тот случай, что пусть даже Алешка погибнет, я не смогу выкупать его такой ценой... И я рада, что не уступила, если хочешь знать.