Татьяна Степанова - Последняя истина, последняя страсть [litres]

– Отлично… Асассин Крид. – Гектор и в такой ситуации ерничал. – Ну, готовы? Тогда начали. Помоги нам святой Люцифер!

Они вскочили и бегом – к дому. Две тени. Словно два вихря. Сиганули через забор – легко, как в беге с препятствиями.

Катя ползком добралась до двери со стороны водителя и просочилась в «Гелендваген». Села за руль. Ее все тянуло пригнуться, но этого делать нельзя – надо пытаться разглядеть Вилли Ригеля во тьме возле дома.

Грохот стекла – с противоположной стороны. Гектор!

Выстрелы!

Они прозвучали в ночи. И было ясно – кто-то перемещался по дому, удаляясь от террасы.

Катя напрягла зрение. Луна, ну давай же, свети…

Луна снова выплыла из-за тучи, словно Люцифер Калабрийский пнул ее там, на небе, как футбольный мяч. Катя увидела Вилли Ригеля у окна террасы – он стоял, прислонившись к стене дома. Поднял руку: я готов и…

Катя повернула ключ зажигания, врубила мощный дальний свет и крутанула руль так, что «Гелендваген» запустил свой ослепительный световой файер прямо в окно.

Вилли Ригель сделал в снопе света акробатическое, почти цирковое сальто – мощный прыжок. И ногами выбил хлипкое окно террасы. На мгновение Катя увидела его силуэт в окне. Он влетает! Он внутри!

Она выключила дальний свет.

Выстрел!

Еще один – пистолетный!

Хриплый вопль!

Выстрел!

Грохот стекла – это Гектор со своей стороны высаживал окно, тоже врываясь внутрь.

Катя вывалилась из «Гелендвагена». Она не спряталась за машину, нет, она стремглав побежала к дому!

Выстрел в доме!

Забор чертов… это они прыгают, как тигры, а она… она с усилием перелезла. Шмякнулась на землю. Поднялась. Побежала.

Выстрел!

Вопль!

Она похолодела.

Но была уже возле высаженного окна террасы, что зияло. Натянула на ладони рукава тренча, спасаясь от острых осколков, схватилась за раму, подтянулась, заползла и…

Вот она уже внутри.

– Все, все! Я его держу. Взял. Включи свет.

Голос Вилли Ригеля откуда-то из недр дома.

В комнате вспыхнула настольная лампа. В ее тусклом свете Катя увидела дикий разгром – опрокинутая мебель, стулья, осколки стекла на полу, гнилые щепки. Упавший шкаф-шифоньер.

В комнате ничком, уткнувшись лицом в пол, лежал мужчина в спортивном костюме – здоровый лоб. Над ним Вилли Ригель – пиджак с чужого плеча весь раскромсан, от шарфа тоже клочья. Он коленом прижимал задержанного к полу, выворачивая ему руку в болевом приеме. Рядом – Гектор Борщов, в его руках карабин. Белая рубашка в пятнах крови – он тоже порезался о стекло.

– Катя, знакомьтесь. Это наш Горбатько, повешенный на свалке, – объявил он, проверяя обойму карабина. И поправляя галстук.

– Вы кто, блин, такие? – прохрипел Горбатько.

– Майор полиции Ригель, Староказарменск, не узнаете меня? Я вас допрашивал в больнице, – ответил Вилли. – А вы кого ждали?

– Полиция?! – Горбатько пытался повернуть голову. – Менты?!

– А ты кого ждал? – спросил Гектор. – Ну-ка, майор, уступи теперь мне место, здесь официальным путем ни хрена не добьешься… здесь по-другому надо.

Вилли поднялся, отпустил заломленную назад руку Горбатько. И в этот миг Гектор ударом ноги повернул задержанного на спину. А сам встал ему ногами прямо на грудь и ткнул стволом карабина в подбородок.

– Слушай меня, Горбатько. Ты оказал вооруженное сопротивление сотрудникам силовых органов. Я тебя сейчас только за одно это могу пристрелить. И мне ничего не будет, потому что это вооруженное задержание. – Гектор нажимал дулом карабина все сильнее под подбородок здоровяка. – Выбирай – или говоришь все нам, или пуля. И до трех даже не считаю. Три-четыре…

– Я все скажу! Убери ствол!

– Кто тебя повесил в лесу за ноги у свалки?

– Не знаю! Я его не видел!

– Как это не видел? Когда он тебя вешал там?

– Меня сзади ударили. Я не знаю, что было дальше. Очнулся в лесу – темно. Фонарь светит. И он мордой меня в землю, как вы. Он даже не разговаривал со мной!

– Как это?

– Сунул под нод нос лист бумаги, а там вопрос написан. Я даже голоса его не слышал! Бил меня по спине ногами. Потом опять звезданул по затылку. Я очнулся уже вниз головой. Закричал.

– О чем были те вопросы?

– Я… я не хотел… черт меня дернул… я не хотел!

– Что ты сделал? – спросил Гектор, надавливая ему ногой на грудь, а стволом карабина под подбородок. – Что? Это касается ребенка Герды Засулич?

– Да! Но я клянусь… я не хотел… я сам не знаю, как… на деньги польстился. И потом он мне сказал – с девчонкой ничего не случится плохого, просто мамашу ее до икоты испугаем! Заставим подчиниться.