Татьяна Степанова - Циклоп и нимфа

Все молчали. Напольные часы пробили в кабинете.

– Если любовь – это болезнь, – подытожила Лариса Суслова, – то он болен смертельно. Неизлечимо. Имя этой болезни Гала. И сделать ничего нельзя… и помочь ничем нельзя. Ни время, ни расстояние… И надежды нет. Если раньше еще была какая-то надежда, то теперь, когда он такой искалеченный, – что ему светит с ней?书

– Псалтырников заметил его реакцию? – спросила Катя.

– Да. Мы все заметили. Не спрячешь уже.

– И он снова это не одобрил?

– Нет, не одобрил. Может быть, это цинично – но он реалист был. Гале всего двадцать восемь лет. У нее вся жизнь впереди. Она его любимая племянница. И он желал ей счастливой беззаботной жизни. А не проблем.

– Если мужчина в таком возрасте публично требует сатисфакции, – изрек Мамонтов, когда они покинули Царицу Савскую и вышли на воздух, в осенний сад, словно подожженный лучами заката, пылающий багрянцем и золотом. – Если такое происходит вдруг, то становится ясно, что дело не только в вопросах чести. Ясно, что взирают на все это действо со стороны чьи-то прекрасные глаза. Я, кстати, тоже сначала думал, что он был в тот вечер в театре с Меланьей, а оказалось… Ну надо же.

И в этот миг Катя увидела их – Гала и Циклоп медленно брели в сторону озера по дорожке, усыпанной палыми листьями. Гала что-то спрашивала. А Дроздов отвечал ей. Шел, хромая, приволакивая ногу. Большой и сильный, он казался в этот миг совершенно беззащитным. А Гала плыла, парила. Вскинула руки, поднимая вверх полы своего черного кардигана, словно крылья расправила – как галчонок, недавно научившийся летать.

– А теперь тряхнем Кузьму Поцелуева насчет его конфликтов с Псалтырниковым и насчет Меланьи с Филином, – безапелляционно объявил Клавдий Мамонтов. Ему, видимо, надоело беспрекословно подчиняться Катиным приказам, куда ходить и с кем беседовать. Они направились по дорожке к конюшням – в сгущающихся осенних сумерках. И в этот момент на пороге показался Макар. Снова одетый по-спортивному, снова взмокший от пота – молния олимпийки расстегнута, так что виден накачанный торс.

– Со всеми беседуете, кроме меня, – заявил он Кате. – Со всеми, только не со мной. Это вы специально? Тактика такая?

– Мы воспользовались вашим разрешением на сбор информации о ваших домашних, – Катя остановилась.

– Ну, так и обо мне соберите. Из первых рук, прошу, – Макар сделал приглашающий жест.

Катя направилась к двери спортзала, Мамонтов последовал за ней – словно ледокол среди айсбергов. Но когда Катя уже вошла внутрь, Макар оперся рукой о створку двери, преграждая Мамонтову путь, и глянул на него.

О, сколько всего может выразить мужской взгляд! Молния…

Мамонтов сразу повернул назад.

– Я позже машину сюда подгоню, – объявил он громко через плечо. – Мы уедем. Достаточно на сегодня.

Макар закрыл стеклянную дверь и повел Катю мимо силовых тренажеров в глубь спортзала.

– Утром бегаете, вечером здесь тренируетесь, – заметила притихшая Катя. – Целый день сплошной спорт, спорт…

– Не могу сидеть сложа руки. Загрузить хочется себя по максимуму, чтобы мысли в голову не лезли глупые, – Макар открыл дверь уютной комнаты, где стояли лишь вольтеровские кресла, круглый столик, на котором – чашки тонкого фарфора, сахарница. Маленькая чайная при спортзале – на подоконнике соковыжималка, кофеварка. И большой термос.

– Выпейте со мной чаю, – Макар церемонно усадил Катю в кресло, взял термос. – Я сам чай заварил.

Сам… в доме, где, возможно, отравитель…

Катя уловила исходящий от Макара запах алкоголя. И словно в ответ на это он объявил:

– Никаких добавок, никакого бренди. Только крепкий чай. Вам с сахаром?

– Нет, спасибо. Отличный чай, – Катя сразу попробовала: ритуалу угощения надо следовать без страха – в доме, где отравитель.

– Всех расспрашиваете, только не меня. Я ненавижу, когда меня игнорируют.

– Я вас не игнорирую. Мы с напарником делаем свою работу. Мы и с вашей женой уже побеседовали.

– А теперь поговорите со мной, – Макар сел напротив Кати. – Отвечу на любые ваши вопросы.

«Словно сам напрашивается, чтобы я задала ему тот самый вопрос – что он сказал отцу в последний вечер? Хочет, чтобы я спросила именно об этом? И что он ответит? Нет, пока рано, не время еще для такого вопроса – возможно, самого главного в этом деле», – решила Катя.

– Нам сказали, что ваш отец…

– Да? Что мой отец? – Макар пристально смотрел на Катю, подняв чайную чашку, словно бокал.