Оксана Обухова - Изящно, дорого, смертельно

Кубарем скатилась в чавкнувшую жидкой грязью канаву и на карачках бросилась к железобетонному строению без крыши, но с уже возведенным вторым этажом!

Если добраться туда, то в недостроенном производственном здании пол не засыпан снегом, и, есть надежда, следов на нем не останется.

Выбираясь из канавы на карачках, она не оглядывалась. Надеялась, что киллер перехватил руль и пытается выправить машину, а не прицеливается в ее спину.

Бросилась к забору! Ограждение постройки в чистом поле, к счастью, было дощатым, можно сказать, условным, с множеством прорех. Евдокия протиснулась под наискось повисшей доской, вытаскивая застрявшее плечо, оглянулась…

И чуть назад не начала протискиваться: машины на дороге не было!

Застыв с планкой между ногами, сыщица закрутила головой: «Куда идти?!» С момента, когда она вывалилась на асфальт, прошло не более минуты. Как чертов киллер умудрился выровнять автомобиль, пересесть за руль, а главное — исчезнуть из вида на прямой дороге?!

Может быть, времени прошло гораздо больше? От страха все перемешалось в голове, и показалось: «Я только-только выпрыгнула». А на самом деле она пять минут ползла по полосе препятствий из обочины, канавы и забора?

Страшно. Страшно хоть куда-то двигаться! Забор кажется защитой, да и обзор хороший!

Но застревать в дыре, торчать на одном месте — безрассудно и нелепо, ни два ни полтора, как говорится…

Надо выбрать направление, идти куда-то!

Возвращаться через канаву к трассе и голосовать? Причем без разницы какой машине — попутной или выезжающей из города. На выезжающей можно к посту ГИБДД вернуться.

А если киллер сам вернется?! И застрелит остановившего водителя?! «Гражданских нужно выводить из-под обстрела» — так говорил Васильевич. А еще нельзя быть уверенной, что какой-нибудь «гражданский» вообще остановится и подберет девицу, вымазанную в придорожной канаве до изумления по-свински.

«Ухожу и прячусь».

Совершив невероятно трудный выбор и договорившись с паникой, Евдокия решительно втянула ногу на территорию стройки. Через снежную круговерть присмотрелась к недостроенному зданию…

Надо идти туда. Но не бегом, здесь можно запросто споткнуться об засыпанную снегом арматуру и что-нибудь сломать…

«Кошмар какой-то, а, — думала сыщица в путешествии с оглядкой от забора. — Выдающееся дежавю: заброшенная стройка, убийца по пятам… Только теплее и поздний вечер, а не ночь».

Отогнав некстати всплывшие воспоминания, Дуся добралась да строящегося здания, вскарабкалась на плиты первого этажа и осторожно распрямилась.

По присыпанному бетонной пылью полу шуршал ветер. Стены здесь еще не возвели, потолок придерживали лишь колонны и столбы. Через которые легко просматривался светящийся огнями город — до Н-ска оставалось не больше километра.

Огибать стройку и потихоньку выдвигаться к городу? Сугробов нет, следы быстро снег засыпает…

Ведь сколько можно выдержать в продуваемом здании, учитывая мокрую одежду и обувь?

Недолго, до утра не доживет, окоченеет.

А впрочем, ждать утра не нужно. После побега свидетельницы у Зураба пятки запылали, он постарается исчезнуть из Н-ска, пока город не перекрыли.

Интересно, здесь можно отыскать какую-нибудь телогрейку, забытую строителем? Пока, на нервяке, не очень холодно, но через несколько минут мокрые легинсы сцементируются коркой льда, потом сквозняк продует куртку — и здравствуй, воспаление легких.

Евдокия, поглядывая под ноги, побрела по огромному зданию. На противоположном конце которого, на фоне падающего снега, разглядела темный штабель ящиков с прислоненными мешками. Авось какой-то мешок будет тканевым. Но, на худой случай, можно и бумажным пакетом ноги обернуть… что-то вроде юбки сочинить…

Не повезло. При ближайшем рассмотрении мешки оказались рулонами рубероида и стекловаты. Стекловатой обертываться, пожалуй, рискованно; кусок рубероида голыми руками не оторвать…

Ой! Рукавица!

Дуся подобрала находку, впихнула пухнущую от холода руку в как будто деревянную строительную варежку. Мигом сунула ее под мышку, чтобы согреть! И наклонилась, в надежде отыскать вторую…

На фоне завываний сквозняка, из темноты, раздался знакомый до обморока голос:

— Замерзла, милая?

Склонившаяся «милая» окаменела. Из ее носа или из глаз чего-то вытекло и капнуло на пол. Евдокии стало так страшно, что дыхание пропало. Воздух в нее не проникал, забыла, как дышать!