Оксана Обухова - Изящно, дорого, смертельно

И все же… если вспомнить, что Нифася заезжал домой с фотоаппаратом, на котором были снимки шалуна Нефедова…

Хотя, в чем смысл? Зачем выбирать из множества дел «Сфинкса» наиболее вонючее и ссорить сыщиков с заказчиком? Денежного интереса тут быть не может, если только нервы помотать…

Зачем все это?! Шалуна Нефедова отдала сфинксам в разработку родимая жена. Нифася привычно «приделал ноги» за рыхлым бизнесменом в приличных годах, отследил его секретную норку и умудрился сделать десяток фотографий, на коих дядя тискает девчонку-малолетку.

И что смешно, Людмила пробила эту девочку по базам и выяснила: той — невзирая на банты и гольфы — полных восемнадцать лет. И пробы давно ставить негде. Проказнику Нефедову «малолетку» подкинула хитрая мамка недешевого борделя.

Но вот когда прошло почти три месяца… фотографии «с бантами-гольфами» всплыли на телефонах заказчицы Нефедовой, ее репрессированного супруга и той самой шустрой мамки.

У ничего не понимающей Евдокии почему-то возникла ассоциация с кефиром: три месяца пакет с кефиром стоял в каком-то тихом теплом месте, созрел и неожиданно взорвался! Окатив всех вонью.

В результате чего Нефедовы пришли в агентство выражать претензии.

Дуся поинтересовалась у супругов, поступило ли им предложение выкупить снимки? Но оказалось — нет. Присланные фотографии лишь заново распалили страсти, как будто в этом и была суть — маленькая гаденькая месть.

Чуть позже в «Сфинкс» наведалась держательница притона с пухлым конвертом наличности. Намекнула, что огласка принесет урон бизнесу на «гольфиках», и попыталась купить молчание сыщиков…

Короче, дело развития не получило, но оставался краеугольный вопрос: «Откуда протек этот „кефир“?» Откуда в принципе взялись снимки, если для каждого дела используется разовая карта памяти фотоаппарата, которая потом либо передается клиенту, либо, по его просьбе, уничтожается! Дубликатов сфинксы не делают — это альфа и омега порядочного сыщицкого промысла. Нифася отдает карту памяти сисадмину Люсе, та выбирает наиболее пригодные снимки, колдует над ними, корректирует… По просьбе заказчика распечатывает. На этом — все. В деле Нефедова всплыли фотографии, с которыми работали два человека — Нифася и Людмила, и каждому Евдокия абсолютно доверяла. Абсолютно!

Нифася, правда, проведя полночи за слежкой, заехал домой. Вздремнул, умылся, завтракал. Но Васька, по его словам, даже ухом не повела — равномерно сопела в две дырочки.

Могла она сделать дубликаты фотографий, пока муж спал?

В принципе — вполне. Вот только месяц назад Нифася, посмеиваясь, снова сетовал: Василина опять «куда-то не туда пальчиком нажала», и фото с пляжного отдыха потерялись в электронных дебрях ноута. То есть как цифровой шпион Васька совершенно безнадежна.

«Или, — промакивая волосы полотенцем, прикидывала Евдокия, — хитрая очень. Использовать так ловко всех и каждого способна только крайне изощренная особа». Людмилу просит свои снимки подшаманить, перед мужем беззащитной красотой прикидывается… Удобная позиция. Навзрыд беспомощной барышне мужик пробитое колесо заменит, сумки из магазина принесет, а после колбасы нарежет и накормит…

«Завидую я, что ли?» Вздохнув, Евдокия потянулась к фену. Услышала перезвон колокольчиков, несущийся из сумки, — мобильный телефон взывал к общению.

— Да, Александр. — Отвечая сухо и называя Нифасю по имени, показала, что очень-очень недовольна. Была уверена, что Васька, струсив, просит оправдать свое отсутствие.

— Ты где?! — негромко рыкнул подчиненный.

— Здесь, — недоумевая, отчиталась патронесса, — в тренажерном зале…

— У нас была?! — перебил Нифася.

— Ну да. А в чем…

— Жду тебя… — вновь не дал договорить приятель, выкрикнул: — Черт!! — И в трубке раздалось шуршание и сразу гудки отбоя.

Евдокия наспех просушила волосы, оделась и поскакала к выходу из фитнес-центра.

Минут пятнадцать потратила, разыскивая хозяйку желтого «фольксвагена», поставленного сикось-накось и запершего ее БМВ. Потом вполне по-мужски обругала появившуюся неумеху и помчалась к дому Нифаси.

Где на нее и указала пальцем мама Василины, безусловно намекая, что Евдокию Землероеву нужно взять под стражу и заковать в наручники.

В которых уже стоял ее зять Нифася.

…Евдокия мрачно разглядывала собравшееся во дворе общество: раздосадованного капитана юстиции, «вскипевший паровой утюг» Ларису Игоревну, озябших полицейских с поднятыми воротниками и криминалиста, отрабатывавшего крыльцо частного дома с небольшой мансардой.