Дмитрий Захаров - В пяти шагах от Рая

Ермаков привычным жестом нацепил очки, пробежал взглядом.

– Хорошо. Для получения информации мне потребуется два-три дня…

Она умоляюще вскинула на него свои удивительные глаза, майор поднял ладонь:

– Я могу понять ваши эмоции, Зульфия Рашидовна! У меня тоже взрослый сын. Если что-нибудь станет известно, я немедленно с вами свяжусь!

Уже стоя в дверях, она тихо проговорила:

– Спасибо вам, товарищ майор!

Он молча кивнул и погрузился в изучение информации сайта.

Ермаков откинулся на спинку кресла только к обеду. Мучительно хотелось курить, болела поясница, перед глазами плыли черные круги. Он потянулся, хрустнуло больное колено. Правильно в древности стариков отводили в лес! Пусть хоть зверюшки полакомятся! Он сунул руку в карман пиджака и тихо выругался. Забыл пакетик с конфетами в машине. Майор протер платочком стекла очков, у Зульфии (как он про себя называл утреннюю посетительницу) был четкий, но убористый почерк. Плюс полтора уже недостаточно, дальнозоркость – штука быстро прогрессирующая. Он набрал номер, ответили после второго гудка:

– Слушаю вас!

Ермаков представился, в женском голосе появились напряженные нотки.

– Чем могу помочь, господин майор?

Все господа в Париже! Он устал поправлять людей!

– Можете обращаться по имени-отчеству. Виктор Петрович!

– Слушаю вас, Виктор Петрович!

Уровень напряжения немного снизился. Обезличенный субъект всегда опаснее того, что носит человеческое имя!

– Вы – Анна Владимировна, школьный преподаватель Гульнары Савченко?

– Боже мой! Это такое несчастье! – Похоже, что учительница была огорчена искренне. – Гуля – чудесная девочка! Вы знали, что она обладала даром?!

– Дар?!

– Вам не рассказали?! Ее даже приглашали в Москву, на передачу, сейчас уже и не помню названия… Гуля отказалась, в тот период у нее болела мама, вы знаете ее маму, господин майор?

– Да. Я знаю Зульфию Рашидовну. – Он нетерпеливо щелкнул ногтем большого пальца по полировке стола. – Гульнара умела предсказывать будущее?

– В том числе и это! – горячо сказала учительница. – И представьте себе, она ни разу не использовала свой дар в корыстных целях!

– Объясните, пожалуйста!

Женщина грустно засмеялась:

– Они же дети! Сами понимаете, велик соблазн: благодаря паранормальным способностям получить хорошую отметку или вытребовать себе что-нибудь ценное!

– Да, конечно… Мать дала список ее друзей, но сами понимаете, педагог знает лучше, с кем чаще общаются дети!

– Записывайте!

Ермаков прижал смартфон плечом, пододвинул листок бумаги.

– Диктуйте!

Анна Владимировна назвала четыре имени, сопровождая каждого из учеников специфическим характеристиками, на которые способны лишь преподаватели с большим стажем, влюбленные в свою работу.

– Как вы считаете, господин майор, есть надежда, что Гуля… ну что она…

– Жива ли девочка?! – грубо сказал Ермаков. – На этот вопрос я не могу дать однозначного ответа. Если вам интересна моя интуиция, ответ – да. Я надеюсь на это!

– Спасибо, Виктор Петрович! Пожалуйста, звоните, если что-то вам понадобится!

Он нажал красную клавишу. Классный руководитель наградила его обращением по имени, после того как он подарил ей надежду. Баш на баш! Следующий час он провел в беседах с друзьями пропавшей девочки. Новое поколение заметно отличалось от сверстников его поры. Небитые дети. Грозный полицейский не вызывал у них парализующего страха, но и толку от опросов было не густо. У одного мальчика разыгралась буйная фантазия. Он сказал, что Гулю Савченко похитили как ценного экстрасенса, чтобы в дальнейшем из детей, наделенных сверхспособностями, формировать армию безжалостных солдат. Ермаков усмехнулся, но мальчик обиделся:

– Думаете, я придумал?! Гуля сама так сказала!

– Прямо так и сказала?

– Ага! Она говорила, что за ней давно машина следит! Типа военные или разведка!

Ермаков уже собрался попрощаться.

– Она не рассказывала, какой марки машина?

– У нее видение было! – бойко рассказывал мальчуган. – Черный джип, типа «крузак». Весь в тонировке, это круто, когда передние стекла в тонировке.

– «Тойота-лендкрузер»?!

– Ага… – не очень уверенно ответил мальчик.

– За какое время перед исчезновением Савченко она говорила тебе про машину?

– Не помню… – Мальчик замялся.

– Неделя, две? Или три дня?!

– Неделя! – засмеялся мальчуган. – Наверное, день. Или два…

Глупый вопрос! Дети воспринимают время в отличной от взрослых системе координат. Для подростка неделя – огромный срок, сродни вечности! Больше от него ничего не удалось добиться. Ермаков обвел телефон ценного свидетеля жирной рамкой, бегло нацарапал: «Ленд-крузер» – и поставил большой вопросительный знак. После чего набрал номер экспертного отдела.